Можно было какое-то время просто пользоваться представившейся возможностью и даже подсказывать (через "Лакам") наиболее интересующие направления - не случайно, наверное, Поллард говорил на суде о "исключительной координации армии, ВВС и ВМФ Израиля" и не предпринимать никаких действий к снижению тяжести скандала после провала. Но изнанка этой истории может быть ещё непригляднее. "Лакам" вскарабкался на слишком большую высоту и приобрел чрезмерную независимость. Он не просто стоял в стороне от разведсообщества и в большинстве случаев сохранял "непрозрачность" даже на уровне комитета "Вараш" - он де-факто стал одною из самых независимых структур. И складывается впечатление, что тайной парадигмой других разведслужб стало его "укрощение". Аналитики и стратеги не могли не высчитать, что операция окончится провалом; и здесь Эйтану не надо было ни мешать, ни помогать - сам разобьется. И разведчики пошли на международный скандал, на трагедию Полларда и его жены, на временное охлаждение отношений с США на государственном и тайном уровне, - но дождались своего.
...Рафи Эйтан заявил комиссии кнессета, что его совесть была абсолютно чиста: "Все, что я предпринимал, в том числе и по делу Полларда, совершалось с ведения моих руководителей. Я не позволю использовать себя в качестве козла отпущения и не намерен покрывать осведомленность и ответственность других лиц". Видимо, это были не пустые слова - не случайно Эйтан ушел в спокойную отставку на пост президента "Исроель кемикал", самой крупной государственной компании Израиля. Разведсообщество перераспределило обязанности и продолжало работать без "Лакама" как самостоятельной структуры, абсорбировав, естественно, и людей (в большинстве) из "Лакама", и его связи, и его техническую базу. И в дальнейшем произошел только "последний отголосок", который как бы подводит итог и рассказам о ядерной программе Израиля, и раздумьям о проявлении разногласий в израильском обществе и его разведывательном сообществе. В прессе эта история получила название "Дело Вануну".
Персональное досье.
Мордехай (Мотти) Вануну родился в Марокко в 1954 году в еврейской семье, где было семеро детей. В начале 1960-х годов семья выехала из Марракеша в Израиль с алией, тайным потоком эмигрантов, организованным "Моссадом" и поселилась в трущобном районе города Беершеба, пыльного городка с населением, состоящим из евреев и арабов-бедуинов. По израильским понятиям - в глуши посреди пустыни.
Отец Вануну Салумон старался заработать на жизнь, изготавливая и продавая на местном рынке ремесленные поделки. Затем Вануну служил в армии, в обычных инженерных частях; со службы возвратился в звании капрала. Какое-то время обучался на физическом факультете университета Тель-Авива, но был отчислен за неуспеваемость. В 1975 году он прочел в газете объявление о наборе "учеников техника" в "Камаг", как на иврите сокращенно назывался Центр ядерных исследований в Димоне. В ноябре 1976 года он был принят туда на работу и направлен на ускоренные курсы физики, химии, математики и английского языка. Через два месяца он вместе с 39 слушателями из 45 успешно сдал экзамены, прошел медицинский осмотр, получил пропуск в режимную зону и 10-дневный срок для ознакомления с объектом и существующими там порядками. Затем последовало ещё одно собеседование (его проводила комиссия из трех человек), и наконец 7 августа 1977 г. молодой "менахель мишмерет" впервые официально заступил на смену. Мордехай Вануну почти 10 лет проработал в качестве технического специалиста на совершенно секретном ядерном объекте Димона в пустыне Негев. Работа проходила достаточно успешно, давала пристойной материальное обеспечение и даже определенное уважение в обществе; в ней только не было - и слава Богу, что не было, на таком-то объекте! - серьезных перемен.
Зато перемены произошли в самом Мотти. Прежде всего он оторвался от своих религиозных корней. Воспитанный в ортодоксальной еврейской семье, Вануну стал вполне светским человеком, поступил на философский факультет университета и, как считают аналитики, из-за нежелания принимать ритуальную сторону обветшалой религии, порвал все отношения с семьей. Его "светскость" распространялась и на бытовое поведение - он мог подурачиться, устроить "стриптиз" в кругу приятелей, мог то ли подрабатывать, то ли развлекаться занятием натурщика, мог и участвовать в студенческих демонстрациях, хотя активистом какого-нибудь движения не стал.
Вторая серьезная перемена в нем произошла после кровавого вторжения Израиля в Ливан в 1982 году. Когда-то он, как большинство марокканских иммигрантов, был ярым сионистом, поддерживал правый партийный блок "Ликуд" и жесткость политики в отношении арабов, но после агрессии стал активистом левацкой группы, существовавшей вокруг университета Беершебы, и приобрел друзей из числа арабов. "Но даже среди нас, университетских леваков, он был исключением, - вспоминает доктор Зеев Тзахор, политический активист и преподаватель истории университета. - Он производил впечатление человека, перенесшего большую утрату". Университетская газета как-то процитировала призыв Вануну: "Прекратить угнетение арабов!".
"Шин Бет", впрочем, не сочла поведение Вануну несовместимом с работой на секретном объекте. Его рутинная производственная деятельность шла обычным ходом и только в конце 1985 года служба безопасности Димоны предупредила Вануну. Предупреждению Мотти не внял; по мнению ряда журналистов, разрабатывавших "золотую жилу" скандала, выходит, что он после этого едва ли не активизировал свои публичные высказывания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157