Иными словами, Фрэнсин кропотливым трудом сооружала себе прижизненный рукотворный памятник, а все остальное отбрасывала, как ничего не значащие мелочи жизни.
Остановившийся перед ними водитель все еще выбирал бумажные игрушки, разглядывая их со всех сторон, цокал языком и без конца торговался с продавцом из-за цены. Глупый человек, ведь все это он покупает, чтобы привезти домой и сжечь во время традиционного ритуала ублажения злых изголодавшихся духов. Согласно древним китайским верованиям, в месяц седьмой луны врата подземного царства отворяются настежь и выпускают наружу множество духов тех людей, тела которых в свое время не были погребены надлежащим образом. Они вторгаются в жизнь живых, и избавиться от них можно, лишь сжигая бумажные копии домашних вещей. Удовлетворенные этими незамысловатыми жертвоприношениями, духи оставляют живых в покое до следующего месяца седьмой луны.
Фрэнсин долго смотрела на этого человека, а потом прикоснулась к плечу шофера.
– Купи мне несколько бумажных вещиц, – попросила она, с удивлением подумав, что раньше почему-то никогда не интересовалась ни теряющимися во мраке веков китайскими традициями дао, ни более понятными ей положениями Библии.
Вероятно, годы берут свое и настало время вспомнить о старых обрядах.
– Да, мэм, – ответил тот без тени удивления. – Может быть, желаете что-нибудь конкретное?
– Да, самолет, лошадку, детские игрушки, еду и, пожалуй, какую-нибудь одежду.
– Да, мэм, – ровным голосом повторил шофер и, проворно выскользнув из машины, поспешил к уличному торговцу.
В этот момент в салоне мягко зазвонил встроенный в приборную панель телефон. Фрэнсин сняла трубку:
– Да?
– Доброе утро, мэм, – послышался вкрадчивый голос ее нью-йоркской секретарши.
Фрэнсин машинально посмотрела на часы. Рабочий день в Гонконге только начинался, а в Нью-Йорке он уже практически закончился.
– Добрый вечер, Сесилия. Почему ты еще в офисе? Что-нибудь случилось?
– Да, мэм, – слегка замялась та. – В самом конце рабочего дня к нам пришла одна очень странная женщина…
Секретарша тяжело вздохнула, собираясь с мыслями. Сесилия Тэн работала в офисе фирмы Фрэнсин уже более пятнадцати лет, и женщины давно научились понимать друг друга с полуслова. Более того, они доверяли друг другу так, как не доверяют даже самым близким друзьям, хотя и соблюдали при этом определенную дистанцию.
– Так что же случилось, Сесилия? – нетерпеливо спросила Фрэнсин, с трудом сдерживая волнение.
– Понимаете, – тихо заговорила секретарша, – пришла какая-то молодая женщина. С Борнео.
– Что ты сказала?
– Пришла молодая женщина и сказала, что хорошо знает вас. Сказала, что вы познакомились с ней на Борнео много лет назад. В Сараваке.
Фрэнсин вдруг стало так холодно, что ей даже показалось в тот момент, что кондиционер принялся нагнетать в салон горячий воздух.
– Она еще там?
– Нет, мэм, она ушла сразу после того, как я сообщила ей, что вы сейчас в отъезде.
– Но ты все-таки поговорила с ней?
– Да, но всего несколько минут.
– Как она выглядит? – допытывалась Фрэнсин.
– Красивая молодая леди азиатского типа, – объяснила Сесилия.
– Понятно. А ты не могла бы описать ее более подробно?
– Очень симпатичная, с довольно изящной фигурой, в мини-юбке и блузке. Одежда у нее не очень дорогая, правда, по весьма элегантная.
– А какие у нее глаза?
Сесилия на мгновение задумалась.
– Я не помню точно, извините. – В ее голосе послышалось некоторое напряжение. – Понимаете, мэм, она была у нас всего лишь несколько минут.
– А как она представилась? – не унималась Фрэнсин.
– Она сказала, что ее зовут Сакура Уэда.
– Это японское имя.
– Да, мэм, она сказала, что долгое время жила в Японии, по потом добавила, что до этого у нее было другое имя.
– Какое именно? – сдавленным голосом прошептала Фрэнсин.
– Она сказала, мэм, что назовет его вам при встрече.
– А она оставила визитную карточку или что-нибудь в этом роде? Адрес, к примеру?
– Нет, мэм, она сказала, что зайдет в офис, когда вы вернетесь в Нью-Йорк. Я сообщила ей, что вы вернетесь в следующий вторник.
У Фрэнсин перехватило дыхание, а в груди зародилась какая-то странная щемящая боль. Боковым зрением она следила за суетливым движением машин по оживленной магистрали города, а перед глазами неожиданно возникла совсем другая дорога и совсем другое время.
– Мэм? Вы меня слушаете? – вернул ее к действительности удивленный голос Сесилии.
– Да, слушаю, – неохотно откликнулась Фрэнсин и невольно бросила взгляд на часы. – Я позвоню тебе сегодня вечером, когда вернусь домой.
– Да, мэм, – услышала она в ответ, после чего зазвучал сигнал отбоя.
Фрэнсин положила трубку дрожащей от волнения рукой и застыла в недоумении. Неужели это возможно? Неужели такое еще случается в современной жизни? Последние надежды она оставила много лет назад и с тех пор старалась не думать о прошлом. Именно поэтому боль от неожиданно нахлынувших воспоминаний была сейчас такой нестерпимой. Нет, она не стремилась к этому ужасному пробуждению, но вместе с тем понимала, что от реальности не уйдешь и не скроешься. Она – так долго шла по тернистой дороге жизни и так много потеряла на ней, что новые потери ее теперь не могли выбить из колеи. Однако ей еще предстояло испытать самую страшную пытку – пытку надеждой – и пройти через нее, не дав себя сломать, что с каждым годом становилось все труднее.
– Мэм? – Она посмотрела на шофера потемневшими от неожиданно нахлынувших переживаний глазами.
Тот уселся на свое место и озабоченно поглядывал на нее.
– С вами все в порядке, мэм?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126