Почему хранилась здесь дорогая церковная утварь? Зачем приносят ее сюда люди? Георгий не мог понять. Всматриваясь в окружающие предметы, он думал о том, как выбраться из склепа наверх. Должна же быть здесь дверь. Но сможет ли он ее открыть и куда она его приведет?
Медленно продвигаясь вдоль стены, Георгий заглядывал в темные углы, отодвинул части разобранного аналоя. Двери не было. Сумерки быстро сгущались. Вдруг где-то рядом заговорили люди.
Георгий затаил дыхание. Шаги и голоса доносились со стороны большого, прислоненного к стене киота. В щелях киота мелькнул свет. Голоса слышались все отчетливей…
– Янка! Янка! Чуешь?
– Что, что?.. – быстро проговорил мальчик, увлеченный разглядыванием церковной утвари.
– Люди!..
– Ага!
Оба бросились к киоту и замерли…
Теперь ясно и четко раздался негромкий голос:
– Упокой, господи, душу усопшего раба твоего…
Янка дрожал так, что слышно было, как стучали его зубы. Но к Георгию вернулась решительность. Обойдя киот, он увидел небольшую нишу, завешенную темным пологом. Георгий шагнул вперед и приподнял занавес.
Посреди маленькой кельи на грубо сколоченном столе лежал покойник. Восковая свеча освещала его. Человек в черной рясе сидел спиной к Георгию, у ног мертвого старика.
– Сокроешь лицо твое – смущаются. Возьмешь от них дух – умирают… в прах свой возвращаются… – читал человек монотонным голосом чуть нараспев.
Запах ладана и печальные слова напоминали Георгию смерть отца и особенный сумеречный свет, окутавший дом в день панихиды.
– Пошлешь дух твой – созидаются и обновляют лицо земли…
Лицо покойника показалось знакомым Георгию. Он осторожно шагнул вперед. Перед ним лежал дед Андрон.
Чтец оглянулся на Георгия и, словно ожидая увидеть его здесь, продолжал читать. Лицо мертвого певца было строгим и величественным. Легкие, скользящие тени от дрожащего пламени свечи проходили по лицу старца, как проходят облака по чистому небу.
Как он попал сюда?.. Что будет, если его увидит Янка?.. Нужно увести мальчика, прежде чем он узнает деда… Но Георгий не мог двинуться.
Он слышал, как кто-то прошел мимо него. Георгий повернул голову. Знакомый горбун уводил Янку, ласково поглаживая по голове и загораживая собой от покойника. Оба маленькие, они поднялись по ступенькам мимо стоявших, смутно различимых во мгле людей.
Послышался тихий голос:
– Подойди, Георгий, простись…
Георгий медленно подошел к покойнику и, как во сне, поцеловал лоб и руку старца. Он смотрел на руки лирника, не отрывая глаз. Кто-то взял его за плечи и увел от стола.
Георгий не видел рыбака Ефима и его сына, мимо которых провели его, не видел молодого гончара Петра и других незнакомых людей, не понял даже, кто его ведет, и только, услышав слова «Отпеваем брата нашего…», узнал попа Матвея.
– Добрые люди к нам принесли, мы же погребение совершим, – тихо объяснил священник. – Тебе спасибо, Георгий, за отрока… Братство наше опеку возьмет. Вырастим в мужа достойного.
Знакомый голос отца Матвея постепенно возвращал его к действительности. Они вошли в дом священника, в комнаты, куда так часто приходил Георгий читать Псалтырь и Часослов, по которым знакомился с грамотой.
Матвей усадил юношу на скамью и сам сел рядом.
– Отдохни! Утомлен небось да и смущен не в меру. Ты ныне многое видел.
Поп Матвей сделал паузу и как-то по-новому, испытующе взглянул в глаза юноши.
– Многие знают о нашем братстве не только в Полоцке. Да мало кому ведомо, что творится в нем, – продолжал священник. – Собрались мы поначалу, как братья. Будто б равно для всех, а теперь, стыдно сказать, бедные нас покидают, богатые только о себе думают… городские купцы на дело наше скупятся, в братстве, как в своем дому, распоряжаются, о поспольстве не думают. Нам же людей к свету вести надобно. Грамоту дать им. Защитить от латинства поганого. Школы нужны. Вот и складываем по крупинке казну братскую. Ты видел один из тайников наших. Никому о том не обмолвись… Поклянись, Георгий.
Георгий повторил за отцом Матвеем слова клятвы.
– Жаден и лют воевода, – снова заговорил Матвей, – всего нас может лишить. А помощь многим нужна, неимущим, убогим… Вот и тебе, Георгий…
– Я не убогий, – возразил юноша.
– Знаю, – ответил Матвей, – да много ли даст тебе брат Иван, коли из дому уйдешь? Говорил я с ним…
Георгий взглянул на священника удивленно и встревоженно.
– О желании своем из дома уйти я с вами тайно делился, – с упреком сказал он, – зачем же брату открыли и… Решение мое твердое. Уговорами никто не удержит. Я уйду! И гроша от брата не попрошу…
Матвей улыбнулся:
– Вон какая сила в тебе! А я не для уговоров. Иди. Только подумай о том, для чего науки постичь хочешь? Не для себя одного, разумею, человек грамоту изучает и не для одного себя постигает науки. Дело твое мы нашим общим считаем. Верю, вернешься в град свой, вместе людей к свету поведем. Будешь в братстве нашем за старшего. Ты и сейчас более многих из нас преуспел. И помощь не токмо тебе, но и от тебя ждем.
– Спасибо, отец Матвей.
Матвей встал, прошелся по горнице, потом спросил:
– Голоден ты? Я велю накормить.
Георгий отказался. Он забыл о голоде, обо всем, что сейчас могло помешать ему разобраться в нахлынувших мыслях. Нужно было остаться одному, обдумать.
Прощаясь, отец Матвей еще раз предупредил Георгия:
– Что видел, что слышал, никому не сказывай. Ни своим, ни чужим. Будет брат Иван спрашивать, помолчи. Он теперь заодно с купцами-старшинами. Мы от них потихоньку дело свое правим… А иной раз и против воли их…
Взволнованный шел Георгий домой. Он и раньше замечал, как с некоторого времени начали появляться в полоцком братстве признаки раскола, скрытой вражды между верхушкой – богатыми купцами, разбогатевшими старшинами цехов – и рядовыми, бедными братчиками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147