На стене висел распределительный щит с массой торчавших наружу проводов, похожих на высохшие кровеносные сосуды. За столом сидел мужчина с карандашом в правой руке. В левой он держал чизбургер. Перед ним лежала газета, раскрытая на странице с объявлениями.— Бердуэлл, — сказал ему Маркхэм.— Она уже здесь, — ответил мужчина.— Знаю.— Пришла только что.— Пару часов назад, верно? — уточнил Лен.— Мисс Бердуэлл?— Мисс Маккенна.Охранник перевернул страницу.— Кто?— Вот. — Маркхэм ткнул пальцем в регистрационный журнал, где стояла подпись Кэти.— А-а-а! Маккенна. — Охранник кивнул. — Она пришла в двенадцать минут четвертого.— Правильно, — сказал Лен.— А вы кто такие?— Оценщики собрания сочинений Бердуэдла, — ответил Дэн.— Мы разговаривали с вами по телефону, — напомнил Лен. — Не забыли?— Она уже здесь.— Я знаю. — Лен начал терять терпение. — Мы тоже запишемся в ваш журнал. Нам нужно помочь ей. Какой номер?— 631.Маркхэм оглянулся и увидел цементные ступени у дальней стены. Они уходили вверх и исчезали в темноте.— Где здесь лифт?— Подождите там. Мне надо спустить кабину.Они подошли к пустой, обложенной кирпичом шахте и стали ждать, пока охранник соединит нужные проводки, чтобы спустить кабину грузового лифта на первый этаж.Черные закопченные тросы, свисавшие сверху, напоминали веревки, за которые дергает звонарь на колокольне.— Итак, — сказал Маркхэм, — ты считаешь, что мы с тобой погибли на дороге?— Нет, я так не считаю. Я лишь хочу сказать, что существует так много смертей, так много возможностей смерти, что мы не можем знать, которая из них реальная. Даже после того, как она случается.— Тогда это не имеет никакого значения. — «Живые мертвецы», подумал Маркхэм. «Иногда они возвращаются». Хорошие названия. Но что-то, какая-то не вполне оформившаяся мысль, вызванная воспоминанием о старых фильмах, посеяла в нем странное беспокойство.— Может быть, — вздохнул его друг. — Но может быть, и имеет. Никто не знает.Тросы задрожали, и из мрака шахты опустилась деревянная платформа. Она остановилась дюймах в шести от пола.— Как ты думаешь? — Лен рыгнул, и его лицо сразу просветлело. На нем появилось прежнее, игривое выражение. — Не написать ли мне обо всем этом в «Омни»?— Конечно, напиши. Как только сочинишь соответствующий сюжет.— Точно. Им всегда нужны новые сюжеты. У этих придурков явно доминирует левое полушарие. Поэтому они так любят головоломки. У них свой мир, далекий от реальности.— Я этого не желаю знать, — сказал Маркхэм. — Фантастику я больше не читаю.— Я тоже. Полное дерьмо. Как и я сам.Они взошли на платформу, закрыли за собой предохранительную решетку, и Лен нажал кнопку шестого этажа. Тросы натянулись и натужно потянули их наверх, мимо коридоров с комнатами-хранилищами, мимо стальных дверей, в которых дрожал, отражаясь, свет электрических ламп. По мере того как платформа поднималась все выше, невидимый механизм работал со все возрастающим усилием. Маркхэм посмотрел вверх и заметил, что взгляд Лена устремлен в том же направлении. Основной трос, похожий на позвоночный столб какого-то древнего ископаемого животного, казалось, вот-вот порвется. Сверху сыпался какой-то сор и, словно притягиваемый магнитом, падал им прямо под ноги.— Надеюсь, что эта штуковина не оборвется, — сказал Маркхэм.— А может, она уже оборвалась... в другом варианте реальности. Вот только мы этого не узнаем.— Забавно.— Представляешь, сколько у нас параллельных возможностей? — спросил Лен и хитро подмигнул.Маркхэм промолчал.Наконец подъем закончился. Они открыли решетку и шагнули в лабиринт дверей шестого этажа, ничем, впрочем, не отличавшихся от дверей других этажей. Глядя на ряды металлических панелей, Маркхэм подумал о тусклых серебристых зеркалах, установленных в комнате смеха, призванных создавать иллюзию выбора. На деле же они подталкивали к единственно возможному маршруту. Некоторые из дверей едва держались на гнутых петлях, как будто их неоднократно пытались выбить изнутри. Но сейчас все было тихо, и по пустынному коридору разносилось лишь эхо их шагов.— Шестьсот девятнадцать, шестьсот двадцать один...— Послушай, — сказал Маркхэм.Где-то едва слышно звучала музыка. Впереди виднелся поворот, почти терявшийся в однообразной череде висячих замков и одинаковых дверных ручек. Двери, мимо которых они проходили, словно выгибались, дрожали, пульсировали, как натянутая на барабан кожа, повторяя ритм искаженных басовых нот.— Кажется, мне знакомо звучание этой ритм-секции, — сказал Лен, замедляя шаг. — Где...— Там. За углом. * * * Они свернули, и музыка сразу же зазвучала громче. Одна из стальных дверей была открыта — ей не давала закрыться положенная на пол стопка энциклопедий.— Вот он, номер 631. Кэти, где ты?Лен постучал, но ему ответил только мощный тенор саксофона.Он первым вошел в комнату-хранилище, которая была размером двадцать на двадцать футов и вся заставлена унылыми металлическими стеллажами. Музыка, звучавшая здесь еще более искаженно и фальшиво, доносилась из дребезжавшего динамика. Дойдя до конца первого прохода, они остановились. — Что это такое, черт возьми?— Это играет «Стили Дэн», — сказал Маркхэм. — Уэйн Шортер. «Айя»?— Не это. Вон то. Лен имел в виду пятно краски на стене. Оно смотрелось как какой-то символ — точка с отходящими от нее кривыми лучами. Краска была красная и совсем свежая, даже еще влажная. Казалось, что кто-то размазал по оштукатуренной стене огромного жука.— Проклятое хулиганье, — проворчал Лен. — Где их только нет!— Это сделали не хулиганы.— Тогда кто? И что это такое?Маркхэм пересчитал лучи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56