Однако Маркхэм понял, что именно в Джин привлекло Лена, лишь после того, как прошел через свой собственный обряд очищения. Теперь ему было понятно, что в настоящее время притягивало к ней Еву, — ее практичное, приземленное восприятие сиюминутного существования. Проблема заключалась в отсутствии надежного способа отличить созерцательную пустоту дзена от обычной пустоты.— Пусть пиццу доставят по вашему адресу, — сказал он.— Почему?Маркхэм не стал отвечать и прошел в столовую. Собственный дом предстал перед ним наконец таким, каким он и был в действительности, словно какая-то пелена слетела с его глаз. В этот длинный, похожий на барак дом из сборных конструкций, слепленных каким-то безнадежным оптимистом, он привел Еву в конце 40-х. Никогда, даже в те далекие времена, никто не решился бы назвать это жилище домом своей мечты. И вот теперь это убогое сооружение элементарно разваливается — несмотря на все отчаянные усилия оттянуть неизбежное, прикрыть тонкие узкие простенки между окнами литографиями, плакатами в рамках и полками с книгами, хранимыми как дорогое старое вино. Как будто все эти вещи могли перенести хозяев дома из этой жизни в другую, как будто знания, накопленные ими здесь, могли увеличиваться, постоянно возрастать, проходя через пространство и время независимо от физического уровня. Слишком долго Маркхэм жил в абстрактном, придуманном им мире, но теперь это уже не могло защитить их. Кто знает, возможно, все-таки права была Джин. Возможно, Ева ошибалась, расценив ее дружбу как якорь, способный придать ей устойчивость посреди окружающего непостоянства и неуверенности.Впереди он увидел Еву. Не обращая внимания на стопки книг, она искала что-то более реальное, осязаемое и ценное, чем то, что было здесь.— Эдди?Обойдя полки с книгами по искусству и психологии, Маркхэм догнал жену.— Его здесь нет, — сказала Ева.— Ты смотрела в его комнате?Дверь спальни Эдди была открыта, но под полупрозрачной пленкой не вырисовывалось ничего такого, что вызвало хотя бы маленькую искорку надежды. В других обстоятельствах Ева, наверное, не удержалась бы от критического замечания по поводу незаконченной и даже не начатой работы, но не сейчас. Закрыв дверь, она поспешила на кухню.Записка, оставленная ею на стене, оставалась явно нетронутой, на прежнем месте.Зато Маркхэм, обнаружив другую записку на холодильнике, помахал белым клочком бумаги, как будто счастливым лотерейным билетом.— Он вместе с Томми. Будет позднее.Ева посмотрела на записку. Да, больше в ней ничего не было. Затем бросила взгляд на часы на дверце плиты, и как раз в этот момент вместо нуля появилась единичка — 9.51.— Уже поздно.Она перевела взгляд с записки на часы, а затем на лицо мужа, словно связывая их в простейшую геометрическую фигуру, некую систему координат, которая была способна уточнить ее собственное местоположение.— Ева...— Я поеду за ним.— Позвони. — Дэн снял трубку и протянул ей. — Держи. Какой номер?Она вырвала у него телефон, взглянула на листок со списком номеров, пришпиленный рядом, и, услышав в трубке голос Джины, недовольно скривила губы.— Повесь трубку, Джинни! Подожди минутку!Часы на кухне показывали без восьми минут десять. Ева торопливо набрала номер, и Маркхэм услышат комариное попискивание электронных модуляций, исходившее из трубки. Когда жена повернулась к нему, на часах уже было без семи десять.— Никто не отвечает.— Может быть, куда-нибудь вышли?— Я еду туда!Дэн не стал спорить. Ее решение значительно упрощало уравнение.— Тогда я подожду здесь. На случай, если Эдди придет домой.— Хорошо, — сказала она из холла и тут же вернулась. — Где кот?— Не знаю.— Я не, видела его с самого утра! Он всегда приходит к обеду. Но здесь же никого не было...— Успокойся. Котенок вернется, никуда он не денется. Вот увидишь. С кошками обычно ничего не происходит.— Как ты можешь говорить такое! — Секунду-другую ее губы беззвучно шевелились, а глаза смотрели куда-то в сторону. — Бедняжка с ума сойдет, если не попадет в дом!— Я его найду. Обещаю тебе.— Да уж постарайся.Поджав губы, она отвернулась и решительно направилась к выходу.Маркхэм направился вслед за ней в гостиную.— ...надеюсь, заказ приняли... — говорила Джин.Дэн увидел окружающее с беспощадной ясностью. Стены из клееной фанеры, которые нетрудно проткнуть просто пальцем. Рамы, висящие на гвоздях, которые начали гнуться уже с той самой минуты, когда на них повесили картины. Книжные полки толщиной с лист бумаги, жалкие, прогнувшиеся под тяжестью многочисленных книг. Хлипкая мебель, обтянутая дешевой материей, такой же сухой, какой когда-то обматывали мумий.Книги? Источники знаний, но при этом средства передачи знаний, не имеющие сами по себе никакой ценности, как радиосигналы или звуки слов, произнесенных в пустоту, в воздух. Символы еще более слабые, чем плоть, неспособные защитить в такие времена, как нынешние. Почему он не замечал всего этого раньше?— ...потому что если ее не доставят ровно через тридцать минут, — закончила Джин, — то платить за нее мы не будем! — Тогда вам лучше отправляться прямо сейчас, — сказал ей Маркхэм.— А вы, ребята? — удивленно спросила Джин. — Можно поехать на двух машинах. Кстати, где ваш ребенок?— Мне придется подождать его, — пояснил Дэн.— Тогда я поеду с Евой.— Нет, — бросила Ева и вышла из дома.— Но как?..— Пожалуйста, поезжайте домой, — попросил Маркхэм.— Неужели мы даже не выпьем?— Прошу меня извинить, но я больше не пью. И выпивки в доме нет.Ленни уже смекнул, откуда дует ветер. Пришло время заткнуться, сказали его глаза.— Пойдем, Джинни. Заводи машину. Я сейчас выйду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56