— Я ищу сына.Наткнувшись на ее твердый, непреклонный взгляд, он все-таки отступил:— Ну хорошо. Зайдите. Но только на минуту.Ева открыла четвертую дверь. На экране порхала фея, оставляя за собой причудливый шлейф медленно тающей волшебной пыльцы. Ева прошлась взглядом по короткому проходу, вглядываясь в едва различимые лица, но дети сидели низко, их головы едва виднелись над спинками стульев, подобно кочанам капусты на грядке. Фея представляла собой распространенный тип красотки с массивным бюстом, осиной талией и округлыми бедрами. На ней были блестящие колготки, пояс, сплетенный из зеленой лозы, и что-то вроде топика с впечатляюще глубоким вырезом.— Эдди!Никто из детей не отозвался, даже не пошевелился и не отвел взгляда от экрана.Молодой человек ждал Еву у выхода.— Нашли?— Обязательно найду!Она пропустила пятую дверь, решив, что новая версия «Лолиты» вряд ли привлечет внимание тринадцатилетних мальчишек. Сомнительно, чтобы Эдди также слышал о Дастине Хоффмане. В зале номер шесть, кстати, совершенно пустом, если не считать двух женщин, сидевших в последнем ряду, начинался показ последнего фильма с участием Джоди Фостер. Подумав, Ева решила вернуться к третьему залу.— Послушайте, леди, — теряя терпение, сказал молодой человек. Ева только теперь заметила у него на груди табличку-значок с надписью «менеджер». — На какую картину купил билет ваш сын? Потому что если у меня нет корешка билета... — Он здесь. — Она прочитала название фильма и вздрогнула. — «Американский зомби-2».— Вы уже заходили в этот зал.— Еще нет.— Я видел!Чего он хочет? Не подпустить ее к собственному сыну?В этот момент дверь зала номер три распахнулась, и в фойе хлынули десятки людей, в основном подростков. Одни устремились к выходу, другие потянулись в туалет. Какой-то парнишка, оберегая свою подружку от столкновения с мусорной корзиной, обнял ее за плечи. Его жирные пальцы по-хозяйски стиснули ее грудь. А что у него со ртом? Губы были красно-лиловые, словно перепачканные кровью. На Еву наткнулись два каких-то мальчика. Один на миг задержался и даже удостоил ее взглядом, как неуместное препятствие, выросшее на пути потока зрительских тел.— Мам!Ева схватила Эдди за руку, выхватила из толпы и потащила в угол фойе.— Что ты здесь делаешь?— Пойдем со мной!Лицо мальчика словно погасло.— Но Томми...— Ничего.Эдди все же вырвался и успел сделать какой-то знак приятелю, остановившемуся возле стены.— Что ты там делал? — резко спросила Ева.— Где?— Не прикидывайся невинной овечкой. Я знаю, на какой фильм вы ходили!— Это хороший фильм, — вызывающе заявил Эдди.Из людского водоворота неожиданно вынырнул менеджер:— Где билет?— Какой билет? — переспросил Эдди. — Твой корешок от билета.— У меня его нет. Выбросил.— Возьмите. — Покопавшись в сумочке, Ева выудила десятку. — За них обоих.Менеджер молча взял деньги и словно испарился — такой фокус хорошо получается у попрошаек-кришнаитов.Ева по-прежнему крепко держала Эдди за плечо. Наверное, ему было больно, но его лицо сохраняло стоически-упрямое выражение. Только губы сделались еще тоньше.— Я платил.— Не верю.— Папа дал мне денег. И сказал, что я могу пойти в кино.Он смотрел на нее исподлобья, и Ева вдруг заметила, какие красные у него уши и щеки.— Если не веришь, спроси у него.На них уже начали обращать внимание.Ева отпустила руку.— Пока, Томми, — громко, чтобы все слышали, произнес Эдди. — Ей нужно поговорить со мной.Он хотел ее унизить, хотел дать понять ей, что ему приходится иметь дело с человеком, неспособным вести себя благоразумно. Но когда они вышли из фойе, интерес к происходящему со стороны окружающих внезапно пропал. Люди проходили мимо, ничего не замечая.Ева устало опустилась на скамейку.Когда она наконец подняла глаза на Эдди, ее поразили его горящие глаза и напряженное выражение лица.— Что тебе надо?— Я хочу поговорить с тобой, — негромко ответила она, изо всех сил стараясь казаться спокойной среди толпы покупателей торгового центра.— О чем?— Ну... вообще мне нужно было увидеть тебя.— Зачем?До нее вдруг дошло, что сын прав, и ощущение тревоги схлынуло. Действительно, что пригнало ее сюда? Какими словами объяснить, что заставило отправиться на его поиски? И даже если слова найдутся, захочет ли сын понять ее?— Ты не сказал мне, куда идешь.— Сказал.Он был прав. Но дело-то совсем не в этом. Как объяснить то, что не дает покоя, что рождает панический страх?— Я хотела убедиться, что с тобой все в порядке.— По-твоему, сколько мне лет?Ева заметила маячившего в фойе Томми, который явно старался остаться не замеченным ею.— Я не собиралась ставить тебя в неловкое положение.И тем не менее поставила. Он был унижен. На глазах у друга, у десятков посторонних людей.— А куда, по-твоему, я мог пойти? В бар? — Я знаю, что ты мне не лгал. — Эдди никогда не говорил неправды. Это было у него в крови. Весь в отца. В бар? Неужели он так сказал? Странно. Странно и как-то мило. — Мне только надо было сказать тебе, что сегодня мы вместе идем обедать.— Отлично.— С папой. Папа решил нас куда-нибудь вывести. Не хочу, чтобы ты опоздал.— Мне надо сейчас пойти домой?Он разыгрывал из себя мученика. Ее сердце переполнилось нежностью. Еве захотелось привлечь его к себе, обнять, приласкать, но, конечно, он бы ей этого ни за что не позволил.— Не сейчас. Ты просто имей это в виду.Мимо эскалаторов прошествовала молодая пара с детской коляской и свернула к продовольственному отделу. Дети в выбеленных джинсах с подвернутыми штанинами играли в салки. Охранник с переговорным устройством подмигнул молодой мамаше с младенцем на руках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56