Весь этот район легко держать под наблюдением, а на крайний случай есть путь к спасению — до Южной Америки всего тысяча восемьсот миль.
Огилви взял циркуль и удовлетворенно усмехнулся. Этот человек плывет на яхте, и его можно пожалеть. Яхта развивает скорость максимум девять узлов. Максимум! А большую часть времени — всего шесть или семь. Не нужен никакой вертолет.
Глава 13
Ажарату проснулась среди ночи. Яхту качало. Фосфоресцирующий циферблат часов Хардена показывал четыре часа. Ей было холодно. Она потянулась к Питеру — и все вспомнила. Она чувствовала его вкус во рту и ощущала его запах на своих руках. Но Питера рядом не было. Над головой раздавалось хлопанье паруса, похожее на пистолетные выстрелы. На нее нахлынули воспоминания, и она почувствовала смущение.
Парус прекратил хлопать, яхта рванулась вперед, перестав качаться, и Ажарату поняла, что Харден занимается снастями. Дрожа от холода и от предвкушения, она забралась в спальный мешок и стала ждать, когда он отрегулирует рулевое устройство и вернется к ней. На рассвете она проснулась снова и сжалась в комок, зажав руки между ног. Хардена по-прежнему рядом не было. Яхта, накренившись, рассекала волны, и за иллюминатором проносились брызги.
Восход озарил кабину желтовато-серым светом. Ажарату разыскала свой купальник, надела его и закуталась в одну из рабочих рубашек Хардена. Затем пригладила волосы и поднялась в кокпит.
Харден стоял, вцепившись обеими руками в штурвал, и мускулы его ног напрягались, когда яхта начинала крениться. Стараясь сохранить равновесие, Ажарату осторожно подошла к Хардену и застенчиво поцеловала его. Он протянул мимо нее руку и выбрал один из шкотов.
— Ты выглядишь, как старик, — произнесла Ажарату. — У тебя седые волосы.
Лицо Хардена было покрыто коркой соли. Ажарату не дождалась ответа. Волны лизали подветренный борт «Лебедя». Позади судна бурлил кильватер, и яхта почти перепрыгивала через водяные ямы.
— Что это? — спросила она.
Между гротом и большим генуэзским парусом был привязан новый парус.
— Стаксель, — ответил Харден. — Я поднял его ночью.
— Зачем?
— Для скорости. Но он не слишком помогает, потому что отнимает ветер у генуэзского стакселя. Вот в чем беда со шлюпами. На кече имеется семнадцать мест, куда можно привязать парус, но с одной мачтой этого не получится.
Ажарату неуверенно кивнула. Она никогда не видела, чтобы «Лебедь» мчался с такой скоростью. Широкая яхта превратилась в накренившийся, стремительный клин, разрезавший воду, как нож.
— Хочешь кофе?
— Да, пожалуйста.
Она вернулась в камбуз. Привязав кофейник к газовой плите эластичной веревкой и облокотившись о плиту, она отмерила порцию кофе. Его запасы кончались. Когда они окажутся в Монровии, она поможет Хардену запасти провизию для перехода в Южную Америку.
Слезы капнули на плиту, с шипением испарившись. Ее расстроила не мысль о расставании. Она не стала бы плакать прежде, чем он покинет ее. Но почему он ничего не сказал о прошедшей ночи? Ей казалось, что он остался доволен, и она знала, что не ошибалась.
Ажарату налила готовый кофе в чашку и поднялась по трапу. «Лебедь», наклонившись, летел вперед. Она взглянула на воду, проносящуюся мимо, и поняла, что нечего больше обманывать себя. Харден спешил в Монровию, чтобы побыстрее высадить ее и остаться в одиночестве.
Харден взял чашку с кофе, в знак благодарности кивнув.
— Хочешь, сменю тебя? — спросила Ажарату.
— Спасибо. — Харден передвинулся вбок, чтобы она могла встать на его место, постучал по компасу и сказал: — Держи курс ровно сто восемьдесят.
Яхта шла в крутой бейдевинд, и Ажарату потребовалось несколько минут, чтобы начать чувствовать судно. Оно все время пыталось повернуться по ветру, и приходилось со всей силой держать штурвал.
Харден дважды поправлял ее — причем во второй раз довольно резко, — прежде чем отошел и стал пить кофе. Скоро он отставил чашку в шарнирный держатель и выбрал стаксель-шкот. Хотя он больше не держал в руках штурвал, его глаза по-прежнему беспокойно оглядывали паруса. Ажарату, расставив ноги на наклонившейся палубе, постепенно привыкла к штурвалу. Он дергался, как живое существо, но, чтобы управлять им, нужна была не столько сила, сколько внимание.
Харден внезапно встал и быстро взглянул на компас. Ажарату испугалась, что ее прогонят, но он сказал:
— Поверни еще чуть-чуть. Я спущу стаксель. Он ни черта не тянет.
Ажарату повернула штурвал. Харден еще сильнее выбрал шкот, бросился на бак, спустил парус и запихнул его вниз через форлюк.
— Снова сто восемьдесят, — закричал он.
Взгляд Хардена постоянно перебегал с парусов на воду, на индикаторы ветра, на небо и снова на паруса.
— Ветер меняется на северный.
— Мы прямо летим, — произнесла Ажарату.
— К тому же он стихает, черт возьми.
— По-моему, ты устал.
— Я в полном порядке. — Взгляд Хардена обратился к гроту. — Следи за парусом. Ты сошла с курса.
— Извини.
Она вернула яхту на заданный курс. Что он делает? К чему такая гонка? Что плохого в том, чтобы еще несколько дней провести вместе? Ажарату потрогала рукой шею, вспомнив предыдущую ночь. У нее пропал крестик.
Она засмеялась:
— Хочешь, скажу кое-что забавное?
— Следи за ветром!
— Извини. — Она выправила курс и продолжала: — Помнишь, ты говорил, что я религиозна? Так вот, я разорвала цепочку крестика.
Их глаза встретились, и на мгновение его лицо смягчилось.
— Спасибо тебе за эту ночь.
Ее сердце заколотилось.
— А ты... я думала, что ты жалеешь...
Харден подошел к ней и потерся своими губами о ее губы, отчего она задрожала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127