— Это моя жизнь, — сказал Харден, — а не твоя. И это не самоубийство. А теперь — живо на палубу!
Ажарату крепко уперлась в пол ногами и встретила его взгляд.
— Ты можешь с чистой совестью сказать, что тебя не волнует судьба людей на том корабле?
— У них будет время спастись.
— Ты уверен? — спросила она ядовито. — Или просто так думаешь?
— Ажарату, мне незачем убеждать тебя. Возьми штурвал. Мы плывем вблизи судоходной линии.
Он опустился на пол кабины и начал ставить половицы на место.
Ажарату стояла над ним не двигаясь.
— Если хотя бы один человек не успеет спастись, ты станешь убийцей.
— Спасутся.
— Питер, ты не понимаешь, что ты делаешь.
Он холодно взглянул на нее:
— Штурвал!
Ажарату медленно поднялась по трапу. Харден закрыл ящик, затем поднялся на бак, чтобы распутать шкоты снятого паруса. То, что случилось со спинакером, не имело значения. У него был еще один, а, кроме того, в одиночном плавании он не сможет справиться с таким большим парусом. Нос «Лебедя» зарылся в воду, и Харден потерял равновесие. Ему пришлось бросить трос и крепко вцепиться в леер.
— Надень страховочный пояс! — прокричала Ажарату из кокпита.
Харден побежал к кокпиту, где оставил пояс.
«Даже в спокойном море, — вдалбливал он ей, — всегда надевай страховочный пояс, если работаешь рядом с бортом».
— Извини, — сказал он, застегивая пояс на себе. — Я забыл.
Он взглянул на нее. Ажарату напряженно сидела около штурвала. Его слова прозвучали глупо. Она называла его убийцей, а он извинялся за то, что не надел страховочный пояс. Ажарату встретила его взгляд горящими глазами.
— Чего ты хочешь?
— Ничего. Забавно: ты ненавидишь меня, но хочешь, чтобы я соблюдал осторожность.
— Ты думаешь, что я смогу одна плыть на этой чертовой яхте? — спросила Ажарату и вдруг разрыдалась. — Питер, ненависть здесь ни при чем. Послушай меня, пожалуйста.
Харден сел около нее. Эта истерика удивила его. В госпитале она всегда была спокойной, да, можно сказать, неприступной, а на борту яхты — неизменно жизнерадостной. Но сейчас расплакалась, как ребенок. Ее тело содрогалось от рыданий, и Харден обнял ее.
Ажарату прижала лицо к его груди.
— Мы столько всего вместе пережили... Я не верю, что ты способен на такое.
Харден сжал руками ее плечи, отстранил от себя и заставил взглянуть ему в глаза.
— А теперь ты послушай меня. Этот корабль погубил все, что я любил.
— Полюби что-нибудь еще, — ответила она. — Забудь мертвых, люби живых.
— Сначала я должен покончить с прошлым.
— Оставь прошлое в покое. Оно уже ушло.
— Еще нет.
— Ни один человек не может сказать, что ушло, а что нет.
— Черта с два не могу!
— Месть — это право Господа, а не твое.
— Я ждал, когда Он отомстит. Ты еще скажи, что «Левиафан» выполнял волю Бога, потопив мою яхту.
— Может быть это действительно была воля Бога.
— Лучше считай это деянием человека.
Лицо Ажарату окаменело, она перестала плакать.
Харден нервно встал. Яхта внезапно стала очень маленькой. Он шагнул вперед, но потом повернулся и снова схватил ее за плечи.
— Я скажу тебе еще кое-что, и понимай это как хочешь. Я думал, что схожу с ума. Меня терзали кошмары. Я погибал. До этого момента я знал наверняка, что должен потопить это чудовище.
— И у тебя не было сомнений?
Харден притянул ее к себе.
— Я боялся заниматься с тобой любовью. Я думал что ты расслабишь мою волю.
— И что?
— Наоборот, ты сделала меня гораздо сильнее.
— Каким образом?
— Ты напомнила мне, каким я был счастливым.
Ажарату вглядывалась в его лицо.
— А если бы я оказалась на «Левиафане», то ты все равно...
— Никакой разницы не было бы.
— Почему?
— Ты бы спаслась вместе с остальными.
— Почему ты в этом уверен? — спросила Ажарату, глядя ему в глаза.
— Ты не представляешь себе, насколько «Левиафан» велик. Он не потонет, как камень, и мгновенно не испарится. Он будет умирать долго.
— Питер, ты по-прежнему не в своем уме. Если он такой большой, то как ты его утопишь?
— Я знаю его изъян.
— Тебя убьют.
— Это не входит в мои планы, — сказал Харден, чуть улыбнувшись.
Ажарату высвободилась из его объятий.
— А что, если я попробую остановить тебя? — спросила она. — Что ты сделаешь, чтобы защитить свое право мести?
Харден посмотрел на нее и промолчал.
— Ты убьешь меня? — настаивала Ажарату.
Он холодно улыбнулся.
— Я уже об этом думал. В порту Монровии я высажу тебя в шлюпку и быстро уплыву.
— А если я сообщу властям о твоих намерениях?
— Тебя уже кто-то опередил. За мной охотятся на боевом вертолете.
— Откуда ты это знаешь?
— Знаю.
— Тогда в любом случае все кончено. Ты не сможешь выполнить задуманное.
— Может быть.
— Что ты собираешься делать?
Харден слегка улыбнулся.
— Итак, ты хочешь выдать меня?
Ажарату яростно покачала головой.
— Я ничего не говорила.
— Я не могу рисковать.
— Что, если я дам тебе слово?
— Я буду подозревать, что ты успокаиваешь буйно помешанного.
Ажарату протиснулась мимо него и исчезла внизу. Харден поднял генуэзский парус, чтобы «Лебедь» снова набрал скорость. Пассат, который редко встречается так далеко на юге, постепенно крепчал, и время от времени спидометр показывал невероятную скорость — десять узлов. Яхта летела вперед, рассекая волны.
Наконец Ажарату вернулась в кокпит и целый час молчала. Ее лицо было замкнуто и лишено выражения. Харден следил за колебаниями стрелок спидометра. Ему показалось, что прибор поврежден. Нужно будет проверить скорость яхты по расстоянию, пройденному от полудня до полудня.
— Смотри, — внезапно сказал он, показывая на нос.
Ажарату не сразу последовала его призыву, но, когда она увидела радугу, танцующую в брызгах воды перед носом яхты, с ее губ сорвался возглас невольного восхищения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127