Жили они в какой-то дыре у грязной парочки. Ходили слухи, что их там мучили, над ними издевались. Бедные крошки. Эта девушка, школьная учительница, каким-то образом их оттуда забрала и привела к нам. По-моему, они какое-то время находились в больнице на медицинском обследовании, так что вы сможете раздобыть их медицинские карты, если это чем-то вам поможет.
— О! — Эйхорд лихорадочно записывал. — Готов поклясться, что да. Не припомните еще какие-либо подробности? О той парочке, у которой сначала находились ребятишки, или имя школьной учительницы? Все, что угодно?
— Нет-нет. Не припоминаю. Столько лет прошло. Конечно, вам следует навестить Элен Хатчисон. Или ее мужа. Погодите, дайте вспомнить, как его зовут... Ничего не приходит в голову. Ричард. Роберт... Рой! Рой Хатчисон — вот как его зовут.
— Великолепно. Вы нам очень помогли. — Джек поблагодарил собеседника, получил разрешение позвонить, если потребуется какая-то дополнительная информация, и дал ему свой номер в Далласе на случай, если тот вспомнит что-нибудь.
Эйхорд все еще обзванивал семьи в Брэнсоне с фамилией Хатчисон, когда задребезжал другой аппарат.
— Джек, — произнес голос в трубке, — это Дуг Гири.
— Привет, док. Ты уже получил кассеты с записями?
— Да. Быстро управились. Сам-то я в них ничего не нашел, но вместе со мной в лаборатории, где есть аппаратура, их просматривал один парень и сделал, на мой взгляд, интересное замечание. Я не имею ни малейшего представления, стоит ли оно того, чтобы его передавать. Вообще-то, он толковый малый. Долгое время работал в коммерческом радиовещании и знает все о голосах, акцентах, особенностях артикуляции и прочем. Он высказал предположение, что этот тип Юки говорит ненатуральным голосом. Я спросил его, что, черт побери, он имеет в виду, и оказывается, что Юки говорит в более высокой тональности, чем надо. Это звучало так нелепо — не понимаю, зачем менять тональность? Но после его замечания слово «схватка», помнишь, ты рассказывал, зажгло кое-что в моей башке.
Ты говорил, что они абсолютно похожи, только один одет неряшливо и голос у него не такой низкий и густой? Ведь эти черты очень легко изменить. Сечешь? Если бы ты был близнецом и хотел как можно дальше отойти от своего образа и подобия, ты мог одеваться по-другому, ходить по-другому и говорить по-другому — и больше ничего не надо.
— Интересно. — Эйхорд не мог больше ничего придумать, что сказать. — Я буду благодарен за все, что может прийти тебе в голову. За все.
— Не стоит. Понимаю, не Бог весть что, но решил, может, тебе каким-то образом пригодится. Если что обнаружу, после того, как по-настоящему посижу над записями, дам тебе знать. Пока мои впечатления в двух словах: я наблюдал за человеком, который до смерти перепуган.
— Конечно, я с радостью приму любую информацию. Что бы тебе ни пришло в голову, пожалуйста, дай мне знать. — На том они и расстались.
Пара телефонных звонков заняла полтора часа. А толку? Сведения о Хатчисонах он передал на компьютеры и освободился до конца дня — по крайней мере, так надеялся. Надо было заняться собой. В первую очередь, привести в порядок свои мозги. Во-вторых, ему в голову пришла одна мысль. Это была грустная правда, но она его развеселила. Он не чечеточник, сказал Джек себе, он — полицейский. Пора вести себя соответственно.
Так что же такое Джозеф Хакаби? Да, конечно. Все неправильно и не совпадает, но приходится считаться с интуицией, а в данный конкретный момент интуиция Джека вопила изо всех сил. Он хотел протрезветь, чтобы послушать, что она ему говорит. Джек позволил себе на мгновение представить их вдвоем, Джо и Ноэль. У него в мозгу вертелась одна фраза из справки, присланной отделом тяжких преступлений в полицейское управление Хьюстона, — «увлекается серфингом, управляет авиеткой, дельтапланом, атлетически сложен, опасный противник...». Они с Ноэль составят приличную парочку. Джек представил Ноэль в бикини. Как Джозеф Хакаби любуется маленькой ямочкой у основания хребта и нежно гладит ее. «Маленькая ямочка у основания хребта». Джек в последний раз позволил себе думать о Ноэль в сексуальном плане. Он выкинул ее из головы вместе с алкоголем.
Теперь Эйхорд испытывал только чувство благодарности. И больше ничего. Он был благодарен Богу за то, что сумел каким-то образом выкарабкаться из этой ямы. И, ведя машину, продолжал молиться: Боже, дай мне только прищучить этого типа и. Господи, я больше в рот капли не возьму. Никогда. Разрази меня гром, если я лгу. Тут он спохватился и мысленно извинился перед Богом. Прости меня. Господи. Боже милостивый. Прости меня за то, что пытаюсь заключить с тобой сделку. Благодарю тебя, Господи. Благодарю тебя, и больше ничего.
Джек испытывал благодарность еще и за то, что ему предстояла встреча с Донной. Он страстно жаждал обнять ее, и сама мысль об этом доставляла ему удовольствие... И эта нежная, привлекательная женщина теперь так занимала его только потому, что проявила к нему жалость? Нет. Донна была хорошим порядочным человеком и очень ему нравилась. Им обоим пришлось многое вытерпеть, правда, по-разному. Эйхорду казалось, что им и ею владеют тяжелые воспоминания, которые хотелось бы поскорей забыть.
Это была та же самая Донна, которую он поначалу считал твердой и несокрушимой и к которой трудно было испытывать какие-либо чувства. Это была та же самая Донна, о которой он судил, как говорится, по одежке, не обращая ни малейшего внимания на внутреннее содержание. И у этой самой Донны нашлось достаточно сострадания, чтобы пожалеть полицейского, к которому она вряд ли могла бы испытывать интерес или вообще какое-то чувство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71