Но ему пришлось отказать себе в этом удовольствии. Как бы то ни было, он почти закончил с телефоном. Еще один звонок, и можно убраться подальше от этой штуковины, иначе его вырвет прямо в трубку. Джек ухитрялся усложнять себе работу буквально по каждому пункту этого проклятого дела. Ему хотелось пойти и расслабиться за стойкой бара, но он заставил себя опустить монету и набрать номер.
— Хэлло.
— Донна?
— Да. — Глубокий вздох. О Господи, смилуйся надо мной.
— Я очень сожалею. — Коронная фраза каждого алкоголика со дня сотворения мира.
— Все в порядке. Нет проблем.
— Скажите, я случайно не звонил вам прошлой, ночью и не строил из себя идиота?
— Вы мне не звонили и не строили из себя...
— Ну было или не было?
— Вы правда не помните?
— Я неважно себя чувствовал.
— Что правда, то правда. Ох... кипит... Погодите минутку. — Она бросила трубку с таким грохотом, что Эйхорду показалось, будто пуля прошила ему голову. Ох, Господи благослови! Выключая чайник, она думала о чудаке, неожиданно разбудившем ее прошлой ночью. Страшное событие, случившееся с ней, оставило от прежней женщины одни воспоминания. Она не могла вызвать у себя хоть какой-то интерес к этому мужчине как к партнеру. С кем было бы легко и приятно. Но она видела, что он ею заинтересовался, ив ее мозгу пытались вспыхнуть какие-то эмоции. Большинство дало осечку. Однако парочка разгорелась настолько, что в ней что-то дрогнуло.
Донна была честной женщиной и далеко не легкомысленной. Роль богини-шлюхи ее не прельщала. У нее был характер. А ее собственные стандарты сексуального поведения соответствовали взглядам средней американки. Жила она по каким-то своим законам, глубоко уважая свободный выбор в поступках других людей. Она понимала, что мужчин привлекает открытая демонстрация ожидания. И знала, что может посмотреть на какого-нибудь парня и сказать ему все, что требуется, одним честным, открытым взглядом. Но она пользовалась этим даром немного беспорядочно, даже когда ничего особенного не вкладывала в свой взгляд. Но тот, кто проводил с ней рядом какое-то время, чувствовал себя так, будто на самом деле имел с ней близость.
Однако то, чего она натерпелась за время своего заключения, изменило ее. Донна больше не чувствовала внутреннего согласия, не верила себе, исчезло желание нравиться. Сама она не жаловала холодных людей и одновременно приходила в ярость и печалилась по поводу собственной растущей бесчувственности. Донне вовсе не хотелось кончать жизнь в одиночестве, замкнутой, сосредоточившейся на самой себе, живущей только для себя. Подобные примеры ей не раз приходилось видеть. Она жаждала, чтобы ее жизнь была наполнена людьми, а для нее это означало — мужчины и секс.
Порой ее охватывали противоречивые чувства, и она с горечью сознавала, что положение жертвы насилия искалечило как ее репутацию, так и жизнь. Сейчас на ее пути встал, по неизвестным, да и не важным для нее причинам, хороший мужчина, который, похоже, погибал и потянулся к ней за теплом дружбы, а она пресекла эту попытку. Но в те мгновения, когда выключив газ, направилась обратно к телефону, она, пожав плечами, приняла решение. Это спасло их обоих.
— Вы еще у телефона? — произнесла Донна, выговаривая слова так, чтобы создалось впечатление, что ей не все равно.
— Я звоню в неподходящее время?
— Нет, — рассмеялась она. — Забавно, что вы вспомнили про время. — Джек поморщился. — Ну и переполох вчера среди ночи вы мне устроили! И все ради того, чтобы просить меня о свидании?
— Наверное, мне не убедить вас, что это кто-то подделывался под меня?
— Ох, вы что, не хотите, чтобы я встретилась с вами?
— Нет! Хочу, конечно, хочу. Я имел в виду...
— Забудьте, — успокоила Донна. Она понимала, если не пойдет в атаку, на том все и кончится. Сейчас или никогда. Давай, Донна! — Вы по-прежнему хотите пригласить меня?
— Конечно, — отозвался Джек, с минуты на минуту ожидая, что на другом конце провода повесят трубку.
— Как насчет половины седьмого, семи?.. Мы могли бы куда-нибудь сходить — вот так.
— Прекрасно. Замечательно. Обязательно. Сегодня вечером в половине седьмого?
— Да. Только вот что. Мне не нравится, когда мужчины напиваются. Я не ханжа, и что другие вытворяют меня мало волнует. Но я не люблю. Борьба за трезвость не мое амплуа.
Просто не люблю, когда кто-то, с кем я общаюсь, ведет себя подобным образом.
— Слово чести. — Он начал выстукивать пальцами чечетку.
— О'кей! Мне просто хотелось, чтобы вы знали. Хорошо?
— Конечно. Хорошо.
Он не привык, чтобы люди вели себя столь откровенно. Женщины в Далласе, похоже, не ходили вокруг да около. Ему это нравилось. Просто он к этому не привык. Пробормотав что-то невнятное, Джек сказал, что заедет за ней, и поблагодарил ее столь горячо, что им обоим стало немного неловко. Тем дело и закончилось.
Донна Баннрош надула щеки и выдохнула так, будто затянулась третью сигареты, покачала головой по поводу собственной выходки, как бы говоря: «Стыдись!» Потом вздохнула, удобно устроилась на кушетке и бездумно уставилась в окно. «Какая, к черту, разница?» — подумала она. Боли это уже не причинит.
Джека было трудно узнать. Он выпрямился, расправил плечи и направился к машине. Больше всего он хотел, чтобы ничего не сорвалось. Он верил: это поможет вернуться к нормальному образу жизни.
Эйхорд понимал Донну и испытывал к ней искреннюю благодарность. Она была жертвой изнасилования. Сама мысль о свидании — не говоря уже о свидании с необузданным копом-алкоголиком — должна стоять у нее последней в списке желаний. Однако она почувствовала его состояние и, превозмогая себя, сделала шаг ему навстречу, и этот шаг, который некоторые мужчины сочли бы унижающим и оскорбляющим их достоинство, его перевернул, как ничто другое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71