Такие светские соображения были блокированы переворотом, произошедшим в ее сознании.
Он дал ЕЙ ребенка.
Внезапно все стало ясно. Каким-то необъяснимым образом Диана поняла, почему она никогда не была способна подарить Хэлу ребенка. Она даже поняла, почему не смог он иметь ребенка со своей второй женой, Элизабет Бонд. Красивая, здоровая молодая женщина по всем предположениям должна была родить ему ребенка, к чему оказалась неспособна бесплодная Диана.
Все это имело совершенный смысл. Так уж определены судьбы, Хэл принадлежал Лауре. От него ничего не досталось решительным, безжалостным женщинам, которым удалось выйти за него замуж. Эта неудачница, проигравшая, собрала все шарики и ушла в жизнь.
Все эти годы Лаура была тенью за зеркалом, отражавшим падение Дианы. Лаура была другой стороной космической монеты, лицом потерянного Дианой счастья. Диану охватил бесконечный гнев на себя и мир, когда она углубилась в аллеи, ведущие из парка. Она думала о своей долгой агонии в качестве невесты Хэла, о пустых хлопотах о себе, унизительных попытках остаться женой Хэла, разрушении их брака, а теперь медленном угасании, незамеченном хлопочущим миром, сосредоточившемся на Хэле и его карьере.
Теперь она понимала почему.
Она разом поняла, почему она так одинока, почему она всегда была одна, изгнанная в жизнь, постоянно тянущую вниз, в ад. Это была жестокая игра, которую терпеливая судьба вела с ней, игра, в которой фигуры вращались вокруг этой хорошенькой юной матери, забавляющейся с красивым мальчиком, чьи глаза заключали в себе свет, давно похищенный из жизни Дианы. Свет любви Хэла…
В ее поле зрения возникло здание «Пьера» на той стороне Пятой авеню. Через минуту она будет дома. Она хотела напиться, как никогда в своей жизни. Но что-то говорило ей, что этого не надо делать. Не сейчас, по крайней мере. Был вопрос, на который следовало ответить. То, что она увидела, казалось, пришло из иного мира, откуда-то с мистической орбиты, отдаленной от повседневных человеческих дел. Она должна выяснить, где же реальность и что это может означать с точки зрения практической жизни.
Но более глубокое значение было ясно, фатально ясно. Оно было выгравировано разрушенной жизнью Дианы. И когда она проносилась через вестибюль «Пьера» мимо удивленного швейцара, который никогда не видел ее в таком состоянии, она представляла свое преступление, свою глупость и наказание за них.
И свою месть.
V
5 апреля 1964 года
Тесс была одна в своей комнате отеля в Кливленде.
Сняв туфли, она лежала на постели, опустошенная тремя выступлениями в городе в связи с кампанией мужа. Она бы уже приняла горячую пенную ванну, если бы не вечерние новости по телевидению, где она хотела увидеть отчеты о дне, проведенном Хэлом.
Стук в дверь заставил ее подняться. Это оказался посыльный с пакетом для нее.
– Я должна расписаться? – спросила она.
– Нет, мэм.
– Отлично, – улыбнулась она. – Благодарю.
Она закрыла дверь и устало вернулась к кровати. Присела на край, держа пакет и глядя на экран, на котором возникло лицо Уолтера Кронкайта. Она возилась с тесемкой, перетягивавшей пакет, когда началась передача.
– Некоего рода бомба подорвет кампанию Хэйдона Ланкастера на сегодняшних праймериз в Огайо, – проговорил Кронкайт. – Когда в информации, попавшей в прессу из неназванного источника, высказалось это предположение, по неизвестным причинам Ланкастер был готов отказаться от борьбы за выдвижение президентом от Демократической партии. Петер Уинстон расскажет подробности.
– Хэйдон Ланкастер, кажется, удивлен этим слухом, – заявил репортер, – и шутил с прессой по этому поводу.
Тесс увидела знакомую улыбку мужа и ощупала пакет.
– Если я соберусь выйти из игры, – сказал Хэл толпе оживленных журналистов, – я лучше сберегу этих жареных цыплят на неделю и возьму их домой жене.
Озадаченная Тесс взглянула на содержимое пакета. Внутри лежал единственный листок бумаги, заполненный печатными заглавными буквами, и пачка фотографий восемь на десять дюймов. Репортеры все еще задавали вопросы Хэлу, когда Тесс прочитала послание.
«У ВАС НЕДЕЛЯ, ЧТОБЫ УБЕДИТЬ ВАШЕГО МУЖА ОТКАЗАТЬСЯ ОТ БОРЬБЫ, МИССИС ЛАНКАСТЕР…»
Слова не имели смысла. Тесс снова посмотрела на экран телевизора.
– Вопреки странному слуху, который, кажется, сразу подхватили все средства информации, – продолжал репортер, – Ланкастер провел в Огайо деловой напряженный день, выступая перед группой фермеров ранним утром и на конференции профсоюзов в полдень. Перед воодушевленной публикой Ланкастер развил тезисы своей кампании о том, что в смутные времена, в которые мы живем, лидеры должны проявлять терпение и стремиться к трезвым суждениям, а не крайним реакциям, преобладавшим в период «холодной войны»…
Звучавшие слова сливались для Тесс в монотонный гул, когда она вновь вернулась к посланию у нее в руках.
«…ОДНА НЕДЕЛЯ, ЧТОБЫ УБЕДИТЬ ВАШЕГО МУЖА ОТКАЗАТЬСЯ ОТ БОРЬБЫ, МИССИС ЛАНКАСТЕР, ЕСЛИ ВАМ ЭТО НЕ УДАСТСЯ, СУЩЕСТВОВАНИЕ, ПРОИСХОЖДЕНИЕ И ВСЕ, ЧТО ОТНОСИТСЯ К ЕГО НЕЗАКОННОРОЖДЕННОМУ РЕБЕНКУ, БУДЕТ ПЕРЕДАНО ПРЕССЕ. ОТЦОВСТВО МОЖЕТ БЫТЬ ДОКАЗАНО, МИССИС ЛАНКАСТЕР, ЕСЛИ ВЫ СОМНЕВАЕТЕСЬ, ХОРОШЕНЬКО РАССМОТРИТЕ ВЛОЖЕННЫЕ ФОТО».
Тесс побледнела. Руки как будто примерзли к коленям. Она взглянула на экран, где машущий рукой Хэл приветствовал членов профсоюзов. Затем она отложила послание в сторону и принялась рассматривать фотографии.
На них был маленький мальчик лет четырех-пяти. Две фотографии были крупнозернистыми и плохого качества. Но остальные представляли собой роскошные портреты крупным планом, передающие не только выражение лица, но и внутренний мир ребенка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137