Когда они уже больше привыкли к компании друг друга, то стали позволять себе и более легкие темы для разговоров. Она сообщала ему о том, что слышала о нем на различных приемах.
Это было приятным признаком роста его популярности.
– Что женщины говорили на этой неделе? – спрашивал он.
– Утверждали, что ты сексуальнее, чем Кеннеди, – отвечала она. – Но у тебя нет такого инстинкта покорителя-убийцы. Все сошлись во мнении, что ты можешь быть более хорошим любовником, но не можешь очищать свой путь от ненужных людей, как это может делать только он. Если у тебя есть малейшее желание, то легко сможешь завоевать голоса женщин-избирателей.
– Это очень приятно знать, – улыбнулся Хэл. – С удовольствием произнесу несколько речей на эту тему в гостиных во время предвыборных поездок по штату.
Бесс пригласила Хэла посетить с ней один сиротский приют, которому она уже давно помогала. Он пришел в теплый октябрьский день и очаровал всех своей непринужденной беседой с детьми. Его умиляла собственная способность завоевать доверие детишек и умение простыми словами рассказать о больших задачах, стоящих перед страной. Они восприняли его как дудочника в пестром костюме, который знает о всех их желаниях и мечтах. Некоторые из них инстинктивно взяли его за руку.
– Ты был прекрасен, – сообщила ему позже Бесс. – У тебя действительно есть талант общения с детьми.
– Если быть с тобой честным до конца, – сказал Хэл, – а я буду с тобой таким всегда, и ты должна это знать сейчас, – я никогда еще не чувствовал себя так уютно в роли маленького мальчика. Может быть, какая-то часть меня ощущала то, что было потеряно мною в детстве, – он рассмеялся. – Поэтому я, уже будучи политиком, так искренне играл детскую роль.
Она внимательно посмотрела на него.
– Что нужно этой стране, – продолжила она, – так это мужчина, как ты. Мужчина, в котором все еще осталось что-то от мальчика. Какая-то шутка, некоторая спонтанность и надежда на наш мир. – Она улыбнулась. – Это хорошо заметно при съемках. Я заметила впервые, когда видела тебя по телевидению у себя дома. Может быть, это и было основной причиной встретиться с тобой, чтобы удостовериться – действительно ли ты такой в жизни.
– Ну и?.. – спросил он.
– И я не разочаровалась, – был ее ответ.
Хэл посмотрел на нее с некоторым удивлением. Он понимал, что их еще в большей степени связывает родительский инстинкт. Отсутствие детей было определяющим в ее действиях.
То же самое относилось и к нему. Когда он думал о своем потерянном детстве, разочарованиях при взрослении, то мысль его возвращалась к детям, которых он очень хотел иметь.
Но следить за ходом таких мыслей было очень болезненным для него, поскольку между воспоминаниями о детстве и тайными мечтами о детях находилось милое личико, которое ему приходилось отгонять из памяти по сто раз в день. Этой частью его души была Лаура. Если бы он разрешал себе углубляться в такие воспоминания, то у него просто бы не хватило сил жить дальше.
К удовлетворению Хэла, Элизабет Бонд играла не предусмотренную роль посредника между ним и его худшими душевными переживаниями. Бесс была так открыта и искренна в своем несчастье, что Хэл забывал о своих мечтах и жизненных неудачах.
Да, соглашался он, Бесс была для него гораздо больше, чем щедрый спонсор. Она понимала его лучше всех и спасала от огня внутренней борьбы.
Когда они покидали сиротский приют, то она видела его взгляд, направленный на детей, прощавшихся с ними. Несмотря на свои собственные эмоции, она ничего не сказала ему.
Наоборот, она даже сменила тему разговора.
– Скажи-ка, – спросила она, – а как Диана относится к тому, чтобы стать женой сенатора?
Хэл рассмеялся.
– Она гораздо лучше подготовилась, чем я сам. В Вашингтоне она найдет себе друзей и сторонников раньше, чем я обставлю свой офис. Нет, тебе не нужно беспокоиться о Диане.
Элизабет посмотрела на его смеющимися глазами. «Нет, Хэл, мне придется беспокоиться».
XVI
Первого мая произошло неожиданное.
Хэл был в поездке по штату с предвыборными выступлениями. Когда он готовился к очередной встрече с избирателями в городе Рочестере, то в номер отеля ворвался Том Россмэн и включил телевизор.
На экране был Эмори Боуз, дававший пресс-конференцию. Его лицо было серьезным и выражало собственную важность и значимость. В его руках была пачка документов, говорил он очень возбужденным и злым голосом.
– Ты пропустил начало, – сказал Том. – Он утверждает, что располагает доказательствами того, что, работая в НАТО, ты был русским шпионом.
Хэл стал слушать передачу.
Репортер спрашивал Боуза, где ему удалось достать такую информацию.
– Я не могу вам сейчас сообщить об этом, поскольку это секретная информация. Но я сам лично отвечаю за ее достоверность. То, что у меня в руках, доказывает документально, что Хэйдон Ланкастер, являясь представителем Белого дома в НАТО в самый критический момент для нашей нации, виновен в том, что сверхсекретная информация о вооруженных силах США была передана агентам Советского Союза.
Хэл молча наблюдал, как Боуз отвечал на многочисленные вопросы журналистов. Хотя Боуз и не сообщил об источнике своей информации, но он наслаждался, находясь в центре внимания прессы. Он распространялся об уровне засекреченности этих материалов и большом ущербе для безопасности страны от их потери. Это был его козырь, и он решил использовать его на полную мощь.
Хэл почувствовал внутренний холодок, слушая Боуза. Он не был уверен в том, что имел в виду Боуз, но он был слишком опытным политиком, чтобы понять важность данной атаки и времени, выбранного для нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137