— Слушайте, если вы хотите что-то сказать насчет того, как я вожу, иннит, то когда мне было одиннадцать лет, я по всему Исламабаду водил фургон, полный яичек, и ни одного яичка не разбил, пи разу!На взгляд Джека, Али явно преувеличил свое водительское искусство, но говорить он ничего не стал.Спросив у премьер-министра разрешения, Джек велел Али свернуть налево, на шоссе А4б, ведущее к Лестеру.— Можете доверить мне вашу драгоценную пластинку, — успокоил Али. — Просто положите на сиденье рядом с собой, и Аллах ее сохранит.Премьер-министр сделал, как велели. Он подумал, что из Али вышел бы сильный партийный деятель.Через несколько миль к Али вернулось доброе расположение духа, и атмосфера в машине разрядилась. Премьер-министр предложил:— Может, где-нибудь остановимся и выпьем? Я готова уговорить кампари с содой.— Эд, правильное выражение — «уговорить бутылку», — назидательно произнес Джек.— Стратфорд скоро, — отозвался Али. И добавил: — Там Уильям Шекспир родился, кстати.— Вы еще нам расскажите, что премьер-министр живет на Даунинг-стрит, — раздраженно сказал Джек.Али торжествующе рассмеялся:— Уже не живет. Говорят, он в ядерном бункере живет, но, по-моему, он помер.— Помер? — удивился премьер-министр.— Ну да. Наверное, пытался ходить по водам и утонул.Премьер-министр выдавил из себя смех вместе с остальными.— Мой старший сын, Мохаммед, готовится по Шекспиру к экзаменам за среднюю школу.— А как он сдал промежуточные экзамены? — заинтересовался премьер-министр.— Не говорите мне про экзамены, — взмолился Али. — У меня все дети поседели, так переволновались.— А над какой пьесой Шекспира он работает? — спросил премьер-министр.— Не над пьесой. Это сонет, типа стишков, — заботливо пояснил Али и признался, что иногда и сам пишет стишки.Стишки у него, конечно, не очень, он бы никогда их никому не показал, кроме жены. Обычно он этим занимается вечером, когда дети уже легли. Жена купила ему тетрадь и пенал, и все это хранится на полке в старом шкафчике под электросчетчиком в прихожей. Он стал писать, когда Мохаммед прочел ему стихотворение, которое насмешило и его самого, и Али, стишок тот написал один тип, он еще не умер, Саймон Армитадж Саймон Армитадж (р. 1963) — поэт, драматург и писатель.

, живет где-то рядом с Лидсом. Знаменитый, между прочим, парень. Али обрадовался, что Джек о нем тоже слыхал. А вот Эдвина, то есть чувак в блондинистом парике, не слыхал. Поэтому Али ему объяснил, что этот малый, Армитадж, пишет про обычные вещи, вот и Али тоже сочинил стих про свое такси, в котором сравнил автомобиль с ковбойским скакуном. Для книжки, конечно, не годится, но жене понравилось, она переписала стих своим красивым почерком и послала его отцу в Пакистан.
Джек, нахмурившись, смотрел через дорогу на домик Анны Хатауэй Анна Хатауэй — жена Уильяма Шекспира.

, перед входом в который по дорожке туда-сюда бродили табуны туристов.— Не понимаю, — изрек премьер-министр.Джека покоробило, что премьер-министр произносит «не» как «нэ». Теперь он замечал это намного чаще, чем раньше, — ведь они уже друг другу глаза мозолили семь дней.— Что не понимаете? — спросил Джек.— Вашу антипатию к домикам под соломенной крышей, — пояснил премьер-министр.— Они чертовски элегантны и самодовольны. Ладно, давайте пить.— В детстве я мечтал быть актером, — сказал премьер-министр.Они с Джеком сидели в «Грязном утенке» в Стратфорде-на-Эйвоне. За столиком рядом обедала группа актеров.— Говорят же, что политики — это просто скверные актеры, — рассмеялся Джек.Премьер-министр скорбно взглянул на него:— Кто говорит, Джек?— Люди!— Но кто именно? — напирал премьер-министр. Джек ответил:— Это просто метафора.— Но ведь политики не сквернее остального населения, — возразил премьер-министр.Джек устало пояснил:— Соль шутки в том, Эд, что политики по своей сути — актеры.Али смотрел в мозаичные окна сувенирной лавки в торговом центре. На следующей неделе день рождения старшего сына, и Али купил ему тенниску с Уильямом Шекспиром, но теперь его одолели сомнения: ну какой пятнадцатилетка захочет светиться в футболке с портретом старого лысого мудака, иннит? И ведь не купишь же подарок одному Мохаммеду, правда? Другие тоже ждут подарков.Премьер-министру нравилось сидеть в «Грязном утенке»; на столике стояли кампари и содовая. Он не сомневался, что мать одобрила бы его: он ведь выпивал за обедом, да еще в компании театралов.Какой-то актер со знакомым лицом в оспинах наклонился к нему:— А вы не Виктория Ротерхайд? Мы, часом, не играли вместе в «Афише» в 1988 году? Я — Гай Сазерленд.Премьер-министр быстро захлопал ресницами и ответил:— Привет, Гай, я Эдвина Сент-Клэр.— Ну конечно, это вы, у меня кошмарная память на имена, — признал Гай. — Ведь это ваших детей тогда похитили, а я был маньяком.Другие актеры за столиком засмеялись, один из них сказал:— Опять кастинг проводишь, Гай. Премьер-министр кокетливо спросил:— Можно к вам подсесть?Ему хотелось ненадолго улизнуть от Джека и побыть с себе подобными. В конце концов, театр у него в крови. Джек в последнее время ведет себя как угрюмый подросток, и он такой циник — ну кто еще скажет, что домик под соломенной крышей — это не очаровательно?Он уселся рядом с Амариллис, темноволосой актрисой с бездонными черными глазами и в затейливо неряшливом одеянии.— Вы, наверное, здесь на пробах, — сказала Амариллис. — Вы ужасно похожи на Эдварда Клэра.Джек взглянул через стойку и увидел, что премьер-министр смеется, запрокинув голову и выставив кадык. Джек нахмурился. Он предупреждал премьер-министра, что не следует делать этого, ведь это грозит мгновенным разоблачением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72