Когда они вошли, один официант сказал другому:— Красивая женщина, жаль вот только грудь никакая.За обедом говорили о делах государства. Премьер-министра поразило, как хорошо Джек разбирается в экономике и социальной политике.За кошмарными спагетти с анчоусами, странным образом свитыми в веревку, Джек сказал, что, на его взгляд, повышение пенсий на семьдесят пенсов — просто оскорбление, и лучше бы уж просто ничего не прибавляли.Премьер-министр решил тряхнуть стариной и заказал хаггис Шотландское блюдо из бараньей или телячьей печени, сердца и легких, подается с картофелем.

с гарниром. Он объяснил Джеку, что в детстве, когда он жил в Эдинбурге, хаггис, картошечка и репка были его излюбленным лакомством, и порекомендовал Джеку взять то же. Однако месье Сури, шеф-повар, аранжировал скромное блюдо и соорудил из него подобие Эйфелевой башни, окруженной не подливкой, как надеялся Эдвард, а тепловатым озерцом отвара из ревеня.— Боже, и как все это есть? — вопросил Джек. — Сверху вниз или снизу вверх?Премьер-министр отгреб часть хаггиса от центра башни и посоветовал:— Попробуйте средний путь, Джек.За лимонным шербетом, испорченным горстью свежих мятных листьев и неспелой клубники, они обсудили вопросы увольнения полицейских в запас. Джек, разомлев от пина и воодушевленный обществом шикарной Эдвины Сент-Клэр, на миг потерял бдительность и признался, что его знакомый старший офицер недавно ушел в запас с сохранением зарплаты — из-за травмы, которую получил,наблюдая, как два пьяных дерутся у паба в пятницу вечером.Когда подали жуткий кофе, оба уже от души смеялись. Премьер-министр заметил:— Знаете, Джек, вам бы очень пошла какая-нибудь современная короткая прическа.Джек тайком вздохнул. Он ненавидел, когда женщины пытались изменить его внешность.Официант, обслуживавший их пусть и неумело, но от чистого сердца, подал счет со словами:— На стоимость вашего обеда в моей стране можно купить ослика и тележку.— Нахал, — сказал Джек.Зато премьер-министр спросил, откуда официант родом.— Из Албании, мисс. Я сюда езжу на заработки. Ни один шотландец не станет тут работать за такие деньги.— А как вы попали в нашу страну? — заботливо спросил премьер-министр.— Это не так уж и трудно, — пожал плечами официант, пока Джек подписывал чек. — Мужчины из нашей деревни традиционно въезжают в Великобританию, прячась в грузовике с репой. Большинство наших мужчин сейчас живут в Эдинбурге, в районе Колинтон. Женщины и дети приедут в следующем году.— А почему мы завозим репу из Албании? — удивился премьер-министр.— Это же натуральная репа для вашего среднего класса, — рассмеялся официант. — Она вся неправильной формы и червивая, потому что у нас нет денег на пестициды.Позже, раздеваясь перед сном, оба обсуждали проблемы нелегальной иммиграции. Премьер-министр признал, что кадровый дефицит налицо, и поинтересовался мнением Джека: не начать ли вербовать из Албании курсантов для британской полиции?
Адель обшаривала шкафы в поисках брючного костюма от Николь Фари. Венди выдвигала ящики, разыскивая два кашемировых свитера.— Вы отвечаете за мой гардероб, Венди, следовательно, отвечаете за пропажу моей одежды, — сказала Адель.— Вы обвиняете меня в воровстве? — Венди устала и торопилась в больницу. Назавтра планировали отрезать ногу у Барри, и она хотела заверить его, что как только он очнется после операции, рядом обязательно будет кто-нибудь из группы самопомощи при ампутации и поможет ему пережить это тяжелое событие. — Если так, я увольняюсь. И вообще я не знаю, что я тут делаю. Меня не ценят. У меня слишком высокая квалификация — смею напомнить, у меня ученая степень по гастрономии.— В каком-нибудь третьесортном заведении, о котором никто не слыхал! — крикнула Адель.— Все слышали о Брэдфорде! — завопила Венди. Обе женщины расплакались, а потом обнялись, утешая друг друга. Адель говорила:— Простите, я просто дура. Вся моя одежда вам мала. Просто я рассудок теряю, потому что Эд так вот уехал, не попрощался. Мне даже позвонить ему некуда. Я же без него места себе не нахожу, Венди.— Я знаю, что вы друг друга очень любите… — пробормотала Венди.— Любим? Что вы понимаете! — взвизгнула Адель. — Я без него жить не могу.В возрасте одиннадцати лет Адель перевели из частной школы в интернат для одаренных детей, причем за счет местного отдела образования. Ее раннее развитие и радовало, и тревожило бабушку, которая с ней носилась как с инопланетной принцессой. Но в новой школе Адель оказалась просто еще одним умным ребенком, и вскоре она почувствовала, как превращается в обычную девочку, которая не слишком красива и не особо популярна среди остальных детей.Эдвард был для Адель единственным другом. Иных у нее никогда не было. Ей казалось, что без Эда она разваливается, распадается на клетки. Адель рассматривала себя в зеркале шкафа и видела, что уже тает — разве что нос выглядел больше обычного.«Ну и кто же тут умница?» — вопросил издевательский голос в голове.Через два дня Адель прекратила принимать лекарство. Глава восьмая Джек предусмотрительно набил карманы гостиничными салфетками пастельных тонов, но вскоре понял, что следовало захватить коробку. Слезы из премьер-министра лились, как из прорванной плотины. Его плач был средиземноморским — громким, с открытым ртом. Другие посетители кладбища украдкой косились на них и спешили пройти мимо, к своим могилам. Звуки открытой скорби редко нарушали тишину на этом кладбище, осененном вековыми соснами.Утром в цветочном магазине премьер-министр прослезился, когда продавщица спросила, кому он покупает цветы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72