Хезер расстроилась страшно, справки наводила, но все без толку.По лбу премьер-министра тек пот. Джек вынул из кармана белый носовой платок и протянул ему. Премьер-министр вытер лоб, потом извинился и пошел искать туалет. Он обрадовался, что вокруг унитаза оказались поручни для инвалидов. Он сел и вынул из сумочки листок туалетной бумаги «Бронко».Итак, откровения Эрнеста взорвали весь фундамент его детства. Он сын цыгана, в его венах течет кочевая кровь. А его мать, похоже, была сказочной женщиной. Как хочется узнать ее поближе! Он выбросил «Броню» в корзину, оторвал кусок мягкой розовой бумаги от рулона на стене, высморкался и вытер глаза, затем взглянул в зеркало и поправил макияж. И даже не потрудился вымыть руки.Агенты Кларк и Палмер знали о карьере матери премьер-министра в «Горячей семерке мисс Моники», но весть о его настоящем отце стала для них сюрпризом. Палмер постучал по клавиатуре ноутбука и через несколько минут выяснил, что Шадрак Вайанский еще жив и обитает в цыганском таборе на окраине Братиславы. По данным иммиграционной службы, он дважды пытался обосноваться в Великобритании, первый раз в 1951 году, когда бежал от советского коммунизма, второй — в 1998 году, когда дальше аэропорта Хитроу не попал, тщетно требуя убежища из-за того, что в Словакии его преследуют скинхеды. Судя по всему, он заявил иммиграционной службе, что является отцом их премьер-министра, и просил разрешения позвонить Эдварду, сыну, которого никогда не видел. Ему отказали.Агент Кларк сказал агенту Палмеру:— Знаешь что, Палмер. Я на папашу своего вообще не похож.
Когда премьер-министр ушел, Джек спросил:— Эрнест, а есть у вас снимки Памелы?Десять минут спустя даже его утомил нескончаемый поток фотографий, которые ему совал Эрнест. Вот Памела, просто красавица, сидит на коленях у Санта-Клауса, вот гребет в спортивных шортах на байдарке через Черные Камни, вот в форме скаута, вот откручивает с машины знак «Учебный» в день получения водительских прав, вот выходит замуж за Эндрю, высокого мужчину с бычьей шеей, который Джеку с первого взгляда не понравился.Когда премьер-министр вернулся в комнату, раздался звонок.— На обед зовут, — объяснил Эрнест.Джек помог Эрнесту собрать фотографии, не преминув похитить одну из них. Он сунул карточку в карман, толком не зная, какую именно украл. Увидит, когда останется один.Премьер-министр действовал прямее. Он спросил Эрнеста, нельзя ли взять фотографию матери.— Забирай все три, я скоро умру.— Дядя Эрнест, вы можете прожить еще двадцать лет, — возразил премьер-министр.— Если повезет, мой друг, через пару недель умру, — ответил Эрнест.К лифтам вилась очередь из стариков, поэтому Джек с премьер-министром снесли Эрнеста вниз по лестнице в столовую на руках и усадили за круглый стол на шесть едоков.Лорен и остальные сиделки сновали по залу, расставляя тарелки с водянистыми тушеными овощами и мясом.— Я не буду вам мешать обедать, ладно? — сказал премьер-министр.— Не собираюсь я обедать, — ответил Эрнест. — Вообще никогда больше не стану есть. Скажу вам по секрету: я уже два дня не ем. Решил уморить себя голодом.Он взял тарелку с едой, с трудом наклонился и поставил ее на пол. Чернушка не заставил себя ждать, подошел вразвалочку и начал аккуратно вылизывать переваренную пищу.Джек сказал, что хочет размять ноги, и пошел прогуляться вокруг здания. Он понял, почему Эрнест не хочет отсюда уезжать: сад был чудесен, с нарциссами и крокусами, которые сияли в траве, под вековыми деревьями. Джек сел на деревянную скамейку с медной табличкой «С любовью, в память Элси Стаффорд, которая была здесь счастлива». Он вынул из кармана похищенную фотографию. Сначала он не узнал Памелу: два полисмена в форме волокли ее по деревенскому лугу, а на заднем плане виднелись свора псов и охотник на лошади. Всадник удивительно смахивал на принца Чарльза. Джек позвонил Памеле, потому что хотел услышать ее голос. В трубку прорывался лай собак и мужской голос.— У вас гости? — спросил Джек.— Это мой сосед, Дуглас. Сегодня с ним случилось что-то ужасное. Он никого не трогал, спокойно опрыскивал пестицидами край поля, и тут ни с того ни с сего неизвестный горожанин вытащил его из кабины и швырнул в сточную канаву, где его словесно оскорбляли какой-то трансвестит и пакистанец.Джек понял, что она очень старается не рассмеяться.Он сообщил ей, что ее дядя Эрнест решил уморить себя голодом.— Дурак он, — вздохнула Памела. — Я ему предлагала переехать ко мне, чтобы я за ним присматривала, а он говорит, у него, мол, фобия на собак, с тех пор как прочел «Собаку Баскервилей».Джек хотел сказать, что любит ее, но мешало незримое присутствие пострадавшего соседа. Памела сказала, что ей пора — приехали за пуделихой по кличке Харри.Он снова посмотрел на фотографию, пытаясь отыскать причину, по которой об этой женщине следует забыть. Ее взгляды на жизнь разительно отличались от его взглядов. Раньше он считал лис вредителями, а теперь начал понимать точку зрения лис.Джек вспомнил лисью накидку, которой мать оборачивала шею зимними утрами. Он всегда ненавидел взгляд этих стеклянных глаз. Он позвонил Норме, по ответа не было. Надо спросить у премьер-министра, нельзя ли заехать в Лестер по дороге в Лондон.Али крикнул ему, что они готовы двигаться в путь. Премьер-министр уже сидел на заднем сиденье, бережно держа пластинку «Топот в Савойе» — точно пакет с нитроглицерином, готовый взорваться.— Эд, нельзя сидеть и держать ее так два дня, — сказал Джек.— Но ведь эти пластинки из винила такие хрупкие, — пожаловался премьер-министр.Али оскорбленно развернулся к нему:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72