Дымится из них только один — Lascar (5641 м).
Я договорился с турфирмой о джипе в горы на следующее утро и пошел гулять по поселку. Удивительно симпатичные здесь церкви — маленькие и словно игрушечные, причем все разные. На полях разгуливают яркие калифoрнийские перепела (Colinus) со смешными хохолками-султанами, а на буграх у нор восседают желтоглазые земляные совы (Athene cunicularia). Иногда из-под земли раздается странное постукивание, а если повезет, можно увидеть, как выглядывает из норы его источник — похожий на детеныша нутрии подземный житель туко-туко (Ctenomys).
За околицей раскинулся массив причудливых гор под стандартным для таких мест названием «Лунная Долина» (Valle de la Luna). Эти красные складки горных пород, изрезанные ветром и водными потоками прошлых геологических эпох, действительно выглядят очень необычно, особенно на рассвете и закате. В Долине я переночевал, забравшись в щель скалы и полночи потратив на разглядывание фантастического звездного неба. Нетрудно понять, почему у древних индейцев-атакама верховным божеством был небесный свод с тысячами глаз-звезд. Утром я отправился в путь в компании шофера и двух туристок из Сантьяго.
Только в самом конце подъема, на 3500 м, появилась растительность — сначала кактусы, потом трава. Мы въехали на Альтиплано и остановились у столбика с табличкой, на которой с одной стороны было написано «Чили», а с другой — «Боливия». И ни души вокруг на десятки миль. Доживу ли я до дня, когда так будут выглядеть все границы?
Боливия — самая бедная страна континента. Неудачные войны с соседями лишили ее выхода к морю, и даже богатейшие запасы всевозможных руд не принесли ей процветания. Боливийской визы у меня не было, так что я смог проехать только на полсотни километров вглубь страны.
На плато среди соленой пуны лежат три озера — Белое, Зеленое, а чуть дальше — Красное. Это единственное место в мире, где можно увидеть сразу трех фламинго — чилийского, андского и очень редкого фламинго Джеймса (Phoenicopterus chilensis, Ph. andinus и Ph. jamesi). Они живут здесь на высоте 4950 метров среди вечного холода и ледяного ветра такой силы, что бедные птицы боятся взлетать и на недалеко расположенные озера иногда переходят пешком. Кроме них, в озерах водится планктон, ручейники и подводные морщинистые жабы Telmatobius вроде титикакских (их здесь открыли только в 1990 году). Озера соответствуют названиям: Lago Verde ярко-зеленое, Lago Blanco белое, а Lago Colorado ярко-красное. Мы поднялись на склон соседнего вулкана, чтобы посмотреть на них сверху. Здесь я наконец увидел живых короткохвостых шиншилл (Chinchilla brevicauda) — пушистых серо-голубых зверьков. Потом выяснилось, что этот вид сохранился только здесь, на «ничейной земле» у стыка границ. К сожалению, Красное озеро к этому времени уже закрыл шлейф пыли, принесенной ветром из долины. Да и над нами небо постепенно меняло цвет с синего на желтый. На склоне и вершине виднелись полуразрушенные инкские развалины, загадочные, как всегда.
Мы проехали к Боливийско-Аргентинской границе, чтобы искупаться в горячем источнике. Там нам встретились боливийские пастухи — смуглые бичи, говорящие на странном, тягуче-медленном испанском. Видимо, в этом неторопливом мире они и думать привыкли медленно. На обратном пути у пограничного столба мы увидели забуксовавший в яме микроавтобус с парочкой гринго. Пока мы их вытаскивали, выяснилось, что ребята едут с Аляски на Огненную Землю. Взглянув сверху на гигантский солончак Salar-de-Atacama, мы скатились в поселок, где уже бушевала пыльная буря. Но мне повезло: сразу подвернулась попутка, я вернулся к морю и покатил дальше на юг.
За Антофагастой дожди на побережье бывают почти исключительно после сильных землетрясений (то есть раз в 5-15 лет). В чем причина такой связи, неизвестно, хотя подмечена закономерность еще во времена Дарвина. Поскольку очаги землетрясений здесь обычно находятся под дном океана, напрашивается мысль, что толчки вызывают перемешивание морской воды. Более теплые слои поднимаются к поверхности из-под холодного течения, резко усиливается испарение, а постоянные западные ветры гонят облака к берегу. К сожалению, ввиду отсутствия землетрясения проверить эту гипотезу мне не удалось. Благодаря дождям раньше кое-где росли рощи акаций Prosopis tamarugo, но их почти не осталось.
В продольной долине за прибрежным хребтом (продолжении Атакамы) разрабатываются гигантские залежи селитры. Вероятно, она образовалась из гуано морских птиц.
Если это так, значит, течение Гумбольдта существовало еще в начале кайнозоя, когда берег проходил восточнее.
Я пересек Южный тропик, проехал еще несколько сот километров и остановился на день в заповедничке Pan de Azucar («Сахарная Голова»), названном так по круглому островку у берега. Здесь дожди бывают почти каждый год, поэтому на склонах растет кустарник и великое множество кактусов — метровые колючие шары Echinocactus, пучки «фаллосов» Mamillaria размером с купол зонтика, колонновидные гиганты Ferrocactus и крошечные Opuntia, «составленые» из плоских лепешек размером с монетку. На обращенных к морю склонах ловят туман странные Tillandsia — словно вставший торчком бородатый лишайник. В горах мне не встретилось ничего интересного, кроме мелких птиц и старых следов гуанако (они напоминают отпечатки копыт оленя, а не верблюда, родственника гуанако). Зато на берегу я нашел следы кошачьей выдры, по валунам бегали ящерицы, а на скалах и пляжах было множество птиц.
Я прошел по берегу километров десять, высматривая пингвинов, черных куликов-сорок (Haematopus ater) и канадских кроншнепов (Numenius americanus и N.
tahitiensis). Море здесь — почти единственный источник пищи, поэтому даже мелкие певчие птицы — оляпковые дрозды (Cinclodes) и прочие — встречаются в основном у прибойной полосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97