В двух-трех шагах перед фронтом колонны можно идти совершенно спокойно, а позади «армии» тянется длинный «хвост» кусачих отстающих. Поэтому наблюдать за колонной лучше спереди. Муравьи выпугивают из лесной подстилки великое множество сверчков, пауков, лягушат и прочей мелочи, которую иначе довольно трудно увидеть. Эта шуршащая «волна» привлекает множество птиц. Некоторые птицы, особенно из семейства муравьеловок (Formicariidae), которые на самом деле едят не муравьев, а вспугнутых ими насекомых, встречаются почти исключительно рядом с «армиями». Над некоторыми колоннами в воздухе неподвижно висят маленькие мушки, которые откладывают яйца в муравьиных личинок, а в гуще толпы попадаются всевозможные дармоеды — жуки, гусеницы бабочек-голубянок (они маскируются под личинок, и муравьи несут их с собой) и прочие.
После каждого рейда по лесу я возвращался во дворец, чтобы навестить Юльку, за которую начал здорово волноваться. Там я разговорился с итальянским орнитологом.
— А что тебя интересует больше всего? — спросил он.
— Я сейчас не на работе, поэтому могу изучать всю фауну подряд.
— Ну, а все-таки?
— Меня все интересует. Змеи, птицы…
— Змеи? Тут нет змей.
— Есть. Я тут один день и уже нашел двух.
— Не надо меня пугать, — засмеялся он, — Я живу в заповеднике месяц и ни одной не видел.
— Просто орнитологи всегда смотрят вверх, а не под ноги.
— Все равно не верю. Если бы ты видел здесь змей, ни за что не ходил бы по лесу в такой обуви, — он показал на мои плетеные сандалетки.
Напрасно я объяснял, что змеи обычно уползают с открытых мест, услышав шаги, и ходить по тропам можно даже босиком. Итальянец был уверен, что его просто разыгрывают. А ведь он профессиональный зоолог! Потом я столкнулся с тем, что многие исследователи панически боятся змей. Если у них ночью ломается фонарик, они боятся сделать даже несколько шагов и неподвижно стоят до утра, к радости комаров.
Комаров, кстати, в сельве меньше, чем в наших лесах. Можно вообще ходить в плавках, если не останавливаться надолго. Они очень разнообразны по размеру и внешнему виду, но мало что переносят. Малярия встречается редко (ее переносчики, комары Anopheles, часто выводятся в лужицах воды, которая скапливается в основании листьев Heliconia — растения типа банана, но с огромными красными соцветиями.) Желтая лихорадка, завезенная из Африки, практически исчезла благодаря прививкам. Москиты, переносчики лейшманиоза, более опасны, но они встречаются в основном в сухих лесах.
Весь день из леса то и дело доносились завывания рыжих ревунов (Alouatta siniculus), но увидеть их мне никак не удавалось. Уже под вечер к нам в комнату заглянул мой друг итальянец.
— Я нашел огромного ревуна, — сказал он, — пошли быстрее, может, он еще там.
Он отвел меня к высоченному дереву Lecythis, и через несколько минут мы отыскали в кроне обезьяну. К сожалению, начавший накрапывать дождик заставил ее спрятаться в большой куст эпифита-бромелии, росший на толстой ветке, так что наружу свисал только длинный хвост.
Вечером налетела сильная гроза, но к полуночи она кончилась, и я успел обойти все тропинки еще по разу. Под большими сейбами, где вечером бегало множество колючих хомячков Neacomys, привлеченных опавшими цветами, я встретил маленькую, изящную пятнистую кошечку (Felis tigrina), но больше ничего интересного не было, если не считать ползающих по веткам алых кивсяков.
Когда начало светать, я пошел навестить ревуна. Вспугнутый зеленый агути (Dasyprocta viridis), грызун размером с фокстерьера, упругим мячиком ускакал от меня по тропинке; грузный кудрявый гокко (Crax) с шумом взлетел из зарослей бамбука. А вот и высокое дерево. Старый самец как раз выбрался из бромелии и потягивался, угрюмо оглядываясь по сторонам. Рыжий ревун — самая крупная обезьяна Нового Света, окраской и размерами он напоминает молодого орангутанга.
К сожалению, оба моих фотоаппарата были с коротким фокусным расстоянием, поэтому я мог снимать только тех животных, к которым удавалось подобраться в упор.
Я уже собрался идти домой, но тут старик прокашлялся, выдыхая пар, и над кронами леса разнеслись громовые раскаты его утренней песни. Топорща густую бороду, медно-красная зверюга оглашала лес мощным чистым ревом, словно внутри у нее был дизельный двигатель. Другие самцы ответили с соседних гор, и минут десять они перекликались в утреннем тумане, а эхо еще долго висело в насыщенном влагой воздухе.
Юльке стало чуть получше, но она все еще очень неважно себя чувствовала, так что мы решили перебраться на море и отдохуть в более комфортабельных условиях. К вечеру мы добрались до Чечеревиче — маленького курортного городка дальше к западу. Отсюда почти до самой Колумбии тянутся знойные низменности, богатые нефтью, особенно вокруг залива Маракаибо. Лишь на границе к морю подходит невысокий хребет, на котором живут «дикие» индейцы керечо, до сих пор не допускающие на свою территорию даже проникающих везде без мыла миссионеров.
Из-за своего упрямства бедные дикари до сих пор лишены эпидемий, алкоголизма, экологических катастроф и других радостей цивилизации.
Юлька, пользуясь болезнью, уговорила-таки меня остановиться разок в дорогом отеле (40$ за ночь). Естественно, там был кондиционер (ревущий, как танк) вместо вентилятора, так что всю ночь нам не давали спать комары. Зато во дворе отеля был бассейн. Обычно мне казалось идиотизмом доплачивать за бассейн, когда рядом море. Но в этот раз я уже не стал спорить, тем более, что море оказалось довольно грязным.
Дорога, ведущая в городок, пересекает главную местную достопримечательность — огромную соленую лагуну, мозаику мелких озер, мангровых зарослей, топких сырых лугов и маленьких рощиц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97