Она пыталась молиться богу неба. Когда же он перестанет наказывать ее! Смит ушел, ушел младенец, ушли тассентассы. Она все платила и платила за свои ошибки. Она ни на секунду не позволяла себе вспоминать о своей страсти к Смиту, иначе ее муки заставляли ее стонать в голос. Она была готова ухватиться за что угодно, лишь бы уйти от полной беспросветности. И когда прибыли патавомеки, ей показалось, что это знак богов.Паухэтан отправил вместе с ней собаку, троих слуг и — присматривать за ней — Памоуика и Секотина. В последнюю минуту Томас Сейведж и его друг Гарри Спелман, колонист, оставшийся у Паухэтана, сказали, что хотели бы поселиться вместе с ней. На них произвели большое впечатление доброта вождя Пасптанзе и рассказы о горной местности, где он жил. Они даже замыслили бежать, потому что знали: Паухэтан, смотревший на Томаса как на сына, никогда не позволит им уйти. Покахонтас была слишком рассеянна, слишком несчастна, чтобы вникать в их планы. Но через пять миль пути мужество изменило Томасу Сейведжу, и он быстро побежал назад, под надежный кров Паухэтана. Он долго прожил с ним и его верность оказалась нерушимой. Гарри Спелман остался с Покахонтас и патавомеками.Путешествие и устройство на новом месте несколько отвлекли Покахонтас от ее мрачных дум. Братья всеми силами пытались подбодрить ее. И хотя Покахонтас все еще была способна лишь на вымученную улыбку, она ценила их усилия. Кроме того, отец хотел, чтобы она немедленно приступила к сбору дани в этих землях. Уже довольно давно никто не посещал северные края с этой целью, и он был убежден, что не получает всего, ему причитающегося.Поначалу эти обязанности казались ей выше ее сил, но ей приходилось быть на глазах у любопытных: патавомеков, следовавших за ней и ловивших каждое ее движение. Ежедневно наблюдая за сбором богатств края, мыслями она все время возвращалась к Джону Смиту.Она потеряла его, и это было почти невыносимо, но она также страдала и оттого, что лишена была общения с тассентассами, того интереса к жизни, которое давало ей узнавание этих людей. Даже когда она не могла бывать в форте, она, по крайней мере, знала, что они там. «Я увидела другой мир, он понравился мне, и я хотела бы жить в нем, но я никогда его больше не увижу», — думала она. Иногда Покахонтас чувствовала, что знакомый ей с детства мир это не что иное, как глубокий подземный ход, в конце которого не сверкнет даже солнечный луч. Как жаль, что у нее нет ребенка. Он стал бы неразрывной связью с той, другой жизнью. Он бы постоянно возрождал чудесное время, проведенное ею у тассентассов.Прошло несколько месяцев, и Покахонтас поняла, что сможет как-то прожить свою жизнь. Она начала находить удовольствие в разговорах с Гарри Спелманом. Она выучила новые английские слова, но все равно они объяснялись на смеси языка жестов, английского и языка паухэтанов. Время от времени она ходила на охоту, потому что теперь уже была способна сосредоточиться и выследить добычу. Да и просто прогулки вместе с Кинтом по ее новой земле доставляли ей радость. Местность здесь была более гористой, чем на юге, и ей особенно нравилось, как между скалами с шумом бежит река, образуя искрящиеся водопады и пенистые водовороты. С наступлением холодов у нее улучшился аппетит, и она поправилась, стала такой как прежде.Однажды прохладным утром, когда с деревьев опадали последние листья, а дым из домов поднимался вверх в ясное небо, прибыл Томас Сейведж в сопровождении двух воинов Паухэтана.Прошло почти шесть лун с тех пор, как она в последний раз говорила с ним — это было в Расавраке, — и Покахонтас впервые за долгое время почувствовала, что счастлива видеть кого-то. Посланники Паухэтана постоянно приплывали на каноэ, чтобы забрать дань, собранную с самых богатых его подданных. Они расспрашивали о здоровье Покахонтас и ее жизни, но никогда не передавали ей последних новостей и слухов. Путешествие к заливу занимало три солнца, Покахонтас находилась в самом отдаленном владении отца.В возбуждении от встречи Покахонтас и оба юноши, Гарри и Томас, говорили все вместе, мешая английские и паухэтанские слова. Вместе с ними у костра присели Секотин и Памоуик, и Покахонтас хлопнула в ладоши, чтобы им принесли травяного питья. Потом она стала расспрашивать о своем народе. Томас по-английски сказал ей, что следующей осенью, после сбора урожая, поселок опять переберется в Веровокомоко. Метха снова вышла замуж и ждет ребенка. А Паухэтан потерял двадцать человек в схватке у Джеймстауна.— А я думала, что отец заключил на юге мир, и там больше нет сражений, — сказала Покахонтас.— Он постоянно воюет с англичанами, — ответил Томас.— Англичан там больше нет, — безжизненно произнесла Покахонтас.— Англичане и не уплывали, разве что на несколько часов.Покахонтас решила, что чего-то не поняла, и повторила свой вопрос на языке паухэтанов.— Последние колонисты девять месяцев назад едва дождались кораблей с англичанами, которые потерпели крушение у Бермуд. В Джеймстауне было решено погрузиться всем на суда, поднять паруса, и вернуться в Англию, — объяснил Томас. — В первую ночь они бросили якорь у острова Малберри, как раз на выходе из залива, собираясь с рассветом направиться в Атлантику. Проснувшись на следующее утро, они увидели три корабля, прорывавшиеся к ним против ветра. Это был лорд Делавэр, везущий из Лондона людей и припасы. Он повернул их назад и до сих пор находится с ними в Джеймстауне. Как повезло англичанам!Покахонтас онемела, ощущая, как по телу прокатываются волны радости и надежды. «Так значит англичане были здесь все это время!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114