Но сидевший за столом справа от нее член парламента удивил Покахонтас, забросав вопросами о ее народе, а в особенности об ее отце. Мастерски перемежая разговор комплиментами, он стремился выяснить размеры богатства могущественного короля и его возможные нужды — не захочет ли он что-нибудь купить. «Он так же умен, как и лучшие торговцы моего отца», — подумала Покахонтас.— Не принимайте этого человека всерьез, дорогая принцесса, — сказал хозяин дома, оказавшийся с другой стороны от нее. — Парламентарии постоянно чем-то заняты. Им необходима деятельность.Однако член парламента ей понравился. Его интерес подкупил ее своей честностью.Знакомясь в продолжение всего вечера с разными людьми, которых ей представляли, Покахонтас старалась быть особенно любезной с женщинами. Сэр Эдвин объяснил ей их негласную, но большую влиятельность, и советовал приложить усилия, чтобы подружиться с ними, тем более что они готовы к этому, несмотря на ее иноземное происхождение. Сэндис улыбался, рассказывая ей на следующее утро, что она выдержала первое испытание с огромным успехом. Когда принцесса покинула прием, все сошлись во мнении, что она держала себя как истинная дочь короля.Приободренная Покахонтас с нетерпением ожидала продолжения организованной для нее программы. Сэндис сказал, что аристократы, окружавшие ее в Джеймстауне, сейчас в немилости у двора, и потому он попросил Джона Смита написать от ее имени королю и королеве, испрашивая позволения предстать перед ними. Монаршья чета ответила, что с нетерпением ждет встречи с принцессой Ребеккой, как ее называли в христианском мире. Она должна будет присоединиться ко двору в Хэмптон-корте в середине лета. У Покахонтас от волнения подогнулись колени, когда она поняла, чем обязана Джону Смиту.На приеме в Ламбетском дворце, устроенном в полдень в ее честь епископом Лондонским, Покахонтас впервые познакомилась с ритуальной пышностью Англии. Ее белоснежное платье, украшенное круглым плоеным воротником белого кружева, и белая шляпа с белым пером как нельзя лучше сочетались с убранством (белые с золотом подушки) барки епископа, доставившей их по Темзе к его дворцу. И пока торжественная вереница барок, в которых разместились паухэтаны в ярких красно-желто-зеленых туземных одеждах и епископская стража, одетая лишь немногим менее красочно, медленно двигалась через реку, торговцы и выехавшие отдохнуть горожане махали им с многочисленных лодок руками и хлопали в ладоши. Никто не мог припомнить, чтобы какую-либо другую женщину, исключая старую королеву, принимали в Ламбетском дворце с такой пышностью. Но великолепие дворца и тепло встречи не доставили Покахонтас и малой доли того удовольствия, которое она ощутила, увидев росшие в дворцовом саду виргинскую жимолость, тюльпанное дерево и дикий зеленый виноград. Ей хотелось обнять молодое деревце, усыпанное белыми цветами, и спросить, каким образом оно оказалось здесь — через океан от своих родных мест.— Это плоды трудов отца и сына Традескантов — ботаников-исследователей, — объяснил придворный. Покахонтас припомнила, что с отцом она мельком встречалась в Джеймстауне.Она могла бы еще долго любоваться деревьями и цветами, бережно доставленными на корабле из таких дальних краев, как Индия и Китай, но ее ждали званый обед, епископ и проголодавшиеся гости.Для своего первого бала — тем же вечером, она остановила выбор на платье, голубой оттенок которого напоминал цвет яиц малиновки. Шелк для него был специально выкрашен в Китае. Одна из высокородных дам, назначенная королевой сопровождать и направлять Покахонтас, — леди Делавэр, жена первого губернатора Виргинии, вложившего большие средства в Виргинскую компанию, — предоставила в ее распоряжение бриллианты, которые засверкали на шее и в волосах принцессы. Леди объяснила, что следует носить бриллианты именно этого голубоватого оттенка и что она может оставить их у себя, пока ее муж не купит ей собственные украшения.О, танцы и вино! Покахонтас пришла в восторг от гостеприимства графа Дорсета. Его светлость прислал за ней свой собственный портшез, богато расшитый изнутри шелками и сильно надушенный аравийским мускусом, чтобы отбить запахи улиц. На ступенях лестницы его городского дома стояли, держа ярко горящие факелы, лакеи в алых ливреях. Внутри дом был обставлен на французский манер. Покахонтас порадовалась, что они с Джоном Ролфом потратили в Джеймстауне немало часов, совершенствуясь в танцевальных фигурах, а их было такое множество. Казалось, что все присутствующие мужчины хотят танцевать с чужеземной принцессой, которая так грациозно выступала в гальярде, бранле и куранте под нежные звуки лютни и клавесина. И Покахонтас хотелось закутаться в этот день и вечер, словно в шелковый плащ, и не снимать его.Последние дни июня промелькнули калейдоскопом событий, вихрем закруживших Покахонтас. Король Яков был заинтригован и сгорал от нетерпения увидеть женщину, покорившую Лондон. Он приказал сэру Эдвину доставить ее и ее мужа в Хэмптон-корт на неделю раньше, чем предполагалось. Он стремился увидеть эту необычную принцессу, дочь заморского короля, возможную соперницу его интересам в Виргинии.Окружение Покахонтас решило плыть до Хэмптон-корта по реке, ибо путешествие по дороге сулило пыль и толпы народа. Маленький Томас с удовольствием наблюдал за речной жизнью: мимо проходили суда, везущие товары или людей, плавали обитавшие на Темзе лебеди, утки и гуси. Покахонтас покинула гостиницу с облегчением. Она знала, что Джон Смит может вернуться в любое время, и пребывание в Хэмптон-корте послужит кратковременной передышкой в ее напряженном ожидании стука в дверь в течение этих нескольких недель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114