Свет факелов играл на клинках. Им нужно было захватить царицу, и ради этого они были готовы на все.На вершине я отбил стрелу летевшую прямо в грудь Хуану, а затем мы проскочили за низкую ленковую дверь.Я захлопнул её и задвинул засов. Дышал я глубоко и легко, чувствуя, как вздуваются мускулы и пот струится по груди и бедрам. Мой меч был окровавлен по рукоять, а волосы у меня на груди слиплись от сгустков крови.— Ты… — проговорила Лила, царица Хикландуна, и запнулась.За запертой дверью раздался новый, ещё более громкий рев. Удары о прочные ленковые доски внезапно оборвались. Мы отчетливо расслышали крики бойцов и лязг стали.— Стража! — воскликнул Хуан. Его лицо внезапно вновь стало излучать уверенность. — Мы спасены!Я хмыкнул.И положил руку на засов.Царица Лила стояла рядом, и я видел, как вздымается от волнения её грудь, поднимая жесткую парчу.— Дрей… — начала было она, прервалась — и снова повторила: — Дрей Прескот?Я посмотрел на нее. Прямо в эти глаза на одном уровне с моими.— Вы стали свидетелями зрелища, которое доводилось видеть очень немногим, — сообщил я ей; не осознавая тогда тяжелой иронии своих слов. — Вы видели, как Дрей Прескот убегал от своих врагов. А теперь я вернусь и разберусь с ними.Конечно же… тогда мной полностью завладела злость и жажда крови.Я отодвинул засов.Царица положила мне на предплечье свою маленькую белую ладонь.— Нет, Дрей Прескот. В этом нет необходимости. Стража разделается с этими растами-убийцами. Но… я не желаю, чтобы тебя сейчас ранили… или, наверно, даже убили.— Ты хочешь, чтобы я прятался за запертой дверью?Она сердито покачала головой. Свет факелов отразился в её темных глазах, наполнив их ослепительным и восхитительным сиянием.— Я хочу, чтобы ты жил, Дрей Прескот… и не забывай, я — царица! Мое слово — закон! Ты не очень-то правильно поступишь, переча мне, Дрей Прескот … чужеземец!— Согласен — и поступлю ещё лучше, подчинившись собственным желаниям!И, отодвинув засов, я открыл дверь и сбежал вниз по лестнице. ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯЦарица Боли — Ох, Дрей Прескот! — посетовала Тельда. — Просто не знаю, что с тобой делать!Мы с ней стояли в малой гостиной нашей виллы. Вся комната была залита ярким солнечным светом. Тельда смотрела на меня, склонив голову на бок, поджав свои спелые красные губы и подбоченившись. Она нарядилась в алую набедренную повязку — похоже, надеясь сделать мне приятное — и простую блузку из серебристой ткани, по сути, совершенно прозрачной. Одна из домашних рабынь, которых нам пришлось принять — у нас не было власти освободить их, как немедля поступили бы мы с Сегом — тщательно причесала её темно-шатеновые волосы, и пышные косы, уложенные вокруг головы, искрились самоцветами и жемчугом. Ногти на руках и ногах она покрыла лаком приятного алого цвета. Лицо её получало в эти дни такой уход и внимание, какого наверняка не знало с тех пор, как Тельда покинула Вэллию. Спору нет, выглядела Тельда куда как привлекательно. Она приобрела порядком манящий и чувственный вид — теперь, когда скинула вес благодаря долгой ходьбе, и глазам открылась данная ей от природы фигура Юноны. И вот сейчас она стояла передо мной, уперев руки в бока, и смотрела на меня, как рисслака на кролика.— Ну сам посуди, Дрей Прескот. Ты ещё толком не оправился от ужасной раны — и шлындаешь по городу в глухую ночь, ввязываешься в драки, спасаешь царицу… ах, Дрей… берегись ее! Это хитрая бестия. Я знаю. Сег рассказывал мне об этих печально известных королевах Лаха…— Знаю, — ответил я. — Сам слышал. Ее называют Царицей Боли. Но только за глаза.— Они были ужасны, эти царицы Лаха! Сег только намеком упоминал об их делах, и то у меня желудок выворачивало наизнанку. А эта — их прямая наследница. Мне и спрашивать-то не хочется, сколько мужей — мужей! вот смех-то! — сколько бедных глупых доверчивых мужчин стали её игрушками! А потом, когда они надоели ей, их вышвырнули вон и замучили до смерти.— Тельда! А шлындаешь-то теперь ты, а не я.— Но ведь ты наверняка понимаешь, почему я так беспокоюсь о тебе, Дрей.— Нет. С тех пор как вальфаргская империя сократилась до своих первоначальных размеров, здесь сохранилась только часть лахвийской культуры остались одни воспоминания. Сама же видела, женщины здесь даже не носят газовых покрывал Примечание сугубо для редактора: я лично думаю, что слово veils следует переводить именно так. Ведь как-никак, а упоминаемый в «Евангелии» танец девяти покрывал (древний стриптиз) именуется в английском переводе Dance of Nine Veils. И, кстати, тоже относится к часто поминаемому Сегом Фройвилу. Называя его veiled автор скорей всего имеет в виду, что на идола этого божества всегда наброшен покров , как, скажем, на статую Изиды. В.Ф.

, как это принято в тех скрытых за стенами таинственных садах Лаха.— Ты бывал в Лахе, Дрей?— Нет. Но наслышан о нем…Она все ещё стояла прямо и твердо, но что-то внутри нее, казалось, растаяло и потекло. Я заметил, как её бедра, лодыжки и плечи расслабляются. Она плавно нагнулась, придвинулась вплотную ко мне и прижалась к моей груди. Я только-только вышел из ванной и был в одной набедренной повязке из простой белой ткани, а волосы ещё не высохли. Совершенно очевидно, Тельда ожидала, что я обниму её, ответив на её объятия. И глядела на меня, откинув голову. Эти полураскрытые губы, влажные и готовые прильнуть к моим, могли свести с ума любого мужчину, способного хоть что-то чувствовать. Я держал руки подальше от нее.— Ох ты, милый, глупый-преглупый мужчина! Неужели ты не понимаешь, почему я так беспокоюсь за тебя — так, что сердце у меня, кажется, вот-вот вырвется из груди?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84