Девушки пели, а невеста сидела между печкой и стеной, в «кути», покрытая шалью.
Когда приходило ее время плакать, старуха-причитальщица выводила:
Уж я сяду, лебедь белая,
На бересчату светлу лавочку,
Ко кошевчату окошечку…
Затем подхватывали девушки:
Что ты, что ты, сине море,
Стоишь да не всколышешься,
Что ты, что ты, березонька,
Стоишь да не шатаешься…
Невеста должна была благодарить, и причитальщица заводила:
Вам спасибо, белы лебеди,
На унывных, славных песенках…
В тот же вечер происходило «расплетание косы». Причитальщица начала:
Во сегодняшнее да утро раннее
Я спала да высыпалася,
Я ждала да дожидалася,
Я петушья воспеваньица
И кукушья кукованьица...
Девушки сняли с невесты шаль, развязали парчовую повязку и, ухватившись за косу, начали ее расплетать. Ленты они поделили между собой «на счастье». С этого времени и до того, как после венчания наденут бабий повойник, невеста должна ходить простоволосой — только венчаться будет в «красоте».
Пока расплетали косу, причитальщица выводила:
Ох, темнечушко-тошнехонько,
Не пристала мне девья красота,
Мне повязка красна золота,
Мне присадка скатна жемчуга.
Без природной трубчатой косы,
Без украшевной девьей красоты…
И вот наступил день венчания. С утра в доме жениха накрыли богатый стол. Когда выпили и поели, посаженный отец благословил жениха «идти за невестой», и свадебный поезд жениха отправился.
Перед домом невесты завели разговор.
— Что вы за такие люди? — спросили родичи невесты.
— Мы люди божьи да государевы, а еще Соловецкого монастыря люди, — ответили родичи жениха.
— А что вам от нас надобно?
— Мы пришли со своим князем молодым, Кириллом, за вашей княгиней молодой, Дарьей; отдайте ее нам.
— Наша княгиня молодая белой лебедью обернулась и улетела в тихие заводи, там ее и ищите.
— У нашего князя молодого есть стрелочки-охотнички; подстрелили они лебедь белую в правое крыло, и упала она в этот дом, — должна быть теперь здесь!
— Наша княгиня молодая обернулась красной лисицей и в темные леса ушла, — ищите ее там.
— У нашего князя есть собачки остроухие, лисицу в этот дом загнали, — должна быть теперь здесь!
— Наша княгиня молодая обернулась щукой и ушла под воду — имайте ее там.
— У нашего князя молодого есть промышленники-рыболовы, закинули сети, им попалась щука, которая хвостом плеснула и в этот дом ушла — подайте ее нам!..
Жених начал выказывать признаки нетерпения, и переговоры закончились. Вывели покрытую шалью невесту. Свадебный поезд во главе с тысяцким, за которым шли жених с невестой и колдун, растянулся по: Волостке.
Кирилл старался гордо выпячивать грудь: никаких не было больше сомнений, что Дарья станет его женой.
А девушки пели:
Как пошла река быстрая,
От Москвы пошла до Вологды,
До города, до Архангельского...
Уж как наша-то Волостка,
Волостка Нюхотская,
На горе стоит да на высокой,
У нас восход красна солнышка,
У нас заход светла месяца,
У нас девушки-прядеюшки,
Молодые парни у нас работнички...
Тут к нам приехал добрый молодец,
Добрый молодец Кирилл,
Кирилл, свет Терентьевич...
— Да ты долго будешь ездити,
Доколе будешь коня томити?..
— Я дотоле буду ездити,
Дотоле буду коня томити,
Пока взамуж не возьму,
Пока женой не назову
Я Дарью, свет Андреевну…
Сели в карбасы, чтобы переправиться через реку, — там на высоком берегу и стояла церковь.
Раскольники раньше церковь не посещали, а сейчас в ней собралась чуть ли не вся Волостка. И это понятно: венчаться должен был не кто иной, как Кирилл Поташов, а Поташовы считались закоренелыми раскольниками.
У попа Иннокентия было уже все приготовлено: зажжены лампады, горело множество свечей — на масло и воск жених не поскупился. Сам поп Иннокентий нарядился в лучшую ризу и до блеска начистил венцы.
Кирилла и его накрытую шалью невесту поставили перед налоем; дружки держали над их головами венцы. Поп Иннокентий, вместо обычной скороговорки, произносил слова нараспев и двигался на этот раз как-то особенно величаво.
Подошло время спросить, по доброй ли воле жених берет невесту, а невеста — жениха. Кирилл ответил сразу, невеста помедлила. Поп Иннокентий повторил вопрос: он-то хорошо знал, что девушку выдают против воли.
Но вот и во второй раз невеста не ответила. Поп Иннокентий забеспокоился: вдруг девушка заупрямится?
Все в церкви притихли — ждали, что произойдет дальше. Под шалью, покрывающей невесту, раздался странный звук: словно кто-то подавлял желание рассмеяться, но не в силах был этого сделать.
Тут вмешался Кирилл: со словами «что ты, дура, упрямишься» — он потянул за край шали. Шаль соскользнула на плечи, и оказалось, что вместо Дарьи рядом с женихом стоит хитро улыбающийся Фаддеич.
Сперва все обомлели: очень уж это было неожиданно; затем людей начал одолевать смех. Задние спрашивали передних о том, что произошло. В церкви поднялся невообразимый шум.
— Ты чего это? — только и сумел выговорить Кирилл.
А Фаддеич, пользуясь начавшейся суматохой, стал скидывать женское одеяние.
— Бей его! — вдруг закричал во весь голос Кирилл, забывая, что находится в церкви.
Люди кинулись к выходу, тесня и толкая друг друга. Бабы, стиснутые в дверях, визжали. Ребята, которым обещали «показать свадьбу», ревели, а те, кто видели, как из-под шали появился Фаддеич, хватались друг за друга, чтобы устоять на ногах от душившего их смеха. По всему Беломорью еще долго потом рассказывали, как «лучший промышленник» венчался со скоморохом.
Так закончилось первое венчание попа Иннокентия. Церковь снова запустела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68