После выстрела солдаты с кнутами заорали на лошадей, а солдаты с фузеями — на мужиков. Все на берегу напряглось, и оба фрегата, дрогнув, двинулись на салазках по обнаженному дну.
Петр подбросил в воздух шляпу; взлетели шляпы придворных, кто-то услужливо подбросил шляпу царевича. Поп замахал кадилом. Грянул оркестр, подготовленный Меньшиковым: трубы, литавры, барабаны, пронзительные рожки... Все это смешалось с криками солдат и возгласами певчих.
Петр перебегал от одного фрегата к другому, следя, чтобы вовремя подкладывали катки. Бревна глубоко уходили в няшу, и царь помогал их вытаскивать. Ему было все равно, кто с ним держится за бревно — родовитый боярин или беломорский мужик, — помогать должны были все, даже царевич.
Семен был подле Щепотьева. Вместе с ним он вытаскивал из вязкой няши бревна и нес их ближе к берегу, чтобы снова подложить под салазки, на которых двигались фрегаты.
Лошади хрипели, мужики напрягали все силы, — лошадей стегали кнутами, людей били прикладами фузей; Петр продолжал бегать с места на место, размахивая руками; глаза его от возбуждения готовы были выскочить из орбит. Но при всем этом фрегаты ползли по вязкому дну, а это было сейчас самым главным.
Впереди Петра носился Ермолайка. Маленький человечек то попадал под ноги царю, то, получив пинка, отлетал в сторону. Он к такому обращению привык, да и жаловаться было некому.
Перед самым берегом начинался подъем, и фрегаты стали двигаться медленнее, вот-вот, казалось, они остановятся и глубоко войдут в няшу.
Схватив плеть, Петр дико заорал и принялся хлестать во все стороны, кого попало. Каждый, кто только мог, кинулся к лямкам. Теперь уже на берегу не оставалось ни одного праздного человека: и придворные, и музыканты, и поп с певчими — все тащили фрегаты.
Фрегаты медленно взобрались на берег. Когда они остановились на приготовленной площадке, крики разом оборвались. Семен, с ног до головы вымазавшийся, подбежал к Петру. А Петр опустился на бревно и начал обтирать лицо; он тоже весь был в няше.
Увидя Семена, Петр закричал:
— Садись, помор, будем писать нашему державному братцу!..
Петр продиктовал письмо польскому королю Августу II, за которым все время по пятам гонялся Карл XII. Письмо было не длинным и кончалось так: «Мы же обретаемся в настоящее время близ границы неприятельской и намерены некоторое начинание учинить...»
Семен смотрел на Петра с восхищением. Теперь он понял слова Щепотьева: «Таких царей, как Петр, больше нет...» О Василии Босом сейчас он не думал.
ГЛАВА ВТОРАЯ
«ТАЙНА СИЯ НИКОМУ НЕ ДОЛЖНА БЫТЬ ВЕДОМА»

1
Сузёмок — дикий лес без конца и края. Бездонные озера с вплотную подступившими деревьями. Речки, бурливо проносящиеся по засыпанному камнями ложу. Моховые болота, через которые, казалось, никому не перебраться: Причудливые валуны, внушающие суеверный ужас, и ощетинившиеся низкорослыми соснами кряжи. И среди всего этого — поляны с бледными цветами шиповника.
Подолгу можно блуждать здесь, не встретив человеческого следа. Хозяином в сузёмке был дикий зверь. По извечным тропам ходят на солонцы и водопой лоси. Оленьи стада перекочевывают с одного мохового болота на другое. Бобры держатся обжитых с незапамятных времен речек. Медведи ищут мест, где больше ягод, где на земле муравейники, а в дуплах деревьев ульи диких пчел. Лисицы и рыси охотятся там, где меньше волков, а волки — где побольше всякой добычи. По весне глухарь, никем не тревожимый, поет свою песню.
Еще удельные князья снаряжали в сузёмок ватаги охотников за пушным зверем — белкой, горностаем, соболем, бобром — и за ловчей птицей. В глубине болот и озер лежит железная руда; ее с древних времен добывали саами и карелы. А из двухстворчатых раковин, которые собирали со дна быстрых речек, извлекали жемчуг — на девичьи головные уборы.
К концу семнадцатого столетия в сузёмок побежали раскольники. Забираясь в «лешачьи места», они складывали из сырых бревен зимушки и жили под страхом, что придется бежать еще дальше. А если бежать, казалось, было больше некуда, люди эти предавали себя «огненному крещению» — тысячи раскольников приняли огненную смерть в сузёмке.
Одна из таких зимушек стояла на безымянной речке. Низкий сруб ее замшел и был покрыт дерном. Говорили, что много лет назад здесь скрывался бежавший из Москвы раскольник. Перед смертью он выдолбил колоду и лег в нее. Случайно забредшие люди нашли высохший труп; они закопали его в колоде у зимушки и поставили над могилой восьмиконечный, раскольничий, крест.
После этого зимушка долго пустовала. Только в самое последнее время около нее устроили поварню: два кола с перекладиной, под которой разводили огонь. Дикие звери встревожились: медведица подальше увела своего медвежонка, а лоси больше не приходили чесать бока о выступающие бревна зимушки.
Поселившийся в зимушке человек сам походил на зверя: даже лицо его обросло волосами. Это был Коротконогий. Андрей Денисов не мог держать его в обители на Выге, куда Коротконогий явился вместе со старцем Пахомием и сумским приказчиком. Пришлось ему жить на безымянной речке.
Но в одиночестве Коротконогий оставался недолго: с западной стороны пришел человек в оленьей парке. От широкоскулых саами и карел он отличался тонкими чертами лица. Коротконогий не знал, откуда и зачем пришел этот человек. В сузёмке были рады каждому, и они стали жить вместе.
Коротконогий сидел у огня, вырезая из куска дерева человеческую фигурку. Работа ему нравилась; отставляя фигурку, он сам удивлялся, как это у него так хорошо получается.
В это же время человек в оленьей парке медленно двигался по берегу, держа в руках длинное удилище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68