По лицу Петра забегала судорога.
Глаза Василия Босого вдруг сверкнули, и он весь напрягся, собираясь выскочить из каморы. Петр попятился; архимандрит быстро захлопнул дверку, повернув в замке ключ. Семен услышал, как Петр тяжело засопел, а узник в это время шумно свалился на лежанку.
Помолчав, архимандрит спросил:
— На вечное заточение?
Петр подтвердил кивком, — по лицу его продолжала бегать судорога. Семен стоял ни жив ни мертв; если бы знали они, царь и архимандрит, что происходило в это время на душе у молодого помора!..
Утром, когда Петр вернулся на корабль, к Семену осторожно приблизился монах-лекарь; он что-то шепнул, Семен последовал за ним.
В келье у старой оружейной палаты лежал в гробу Елисей. Келейник келаря был еще живым, но его уже причастили и положили, по монастырскому обычаю, умирать в гробу.
Когда молодой помор над ним склонился, Елисей прошептал:
— Помираю я, Семен… Такая моя участь... Но я, Семен, теперь боюсь... Прежде не боялся, теперь очень боюсь...
И Елисей рассказал Семену: в надежде исцелиться прикосновением к мощам преподобных святителей, он тайно приподнял крышку одной из гробниц, но ничего, кроме сгнивших костей, не нашел... Приподнял крышку второй — то же самое... Теперь Елисей больше не верил, что на том свете ждет его награда; и ему было очень страшно умирать.
Похоронили Елисея скрытно — в монастыре находился царь. А когда через много лет в монастырь приплыли отец и мать Елисея — проведать, как живет их сын, монахи с трудом разыскали его могилу.

10
Петр прожил в монастыре несколько дней. Все видели, что царь кого-то ждет. Наконец в губу Благополучную приплыл в карбасе человек, потребовавший, чтобы его провели к царю. Петр прочел переданную от Щепотьева грамоту, в которой говорилось: «Идти на кораблях можно». И тогда Петр объявил, что на следующий день назначается отплытие.
В ту ночь, последнюю из проведенных Петром в монастыре, произошло еще одно событие. Безродный холоп Василий Босый, приговоренный на вечное заточение, бежал из своей каморы. Переодевшись в мирское платье, он вырезал замок, проник в подземелье и через старую оружейную палату выбрался на монастырский двор. В суматохе, вызванной подготовкой к отплытию, Василий Босый взял карбас и поплыл к кораблям. Утром никто не обратил внимания на молодого мужика, выполнявшего вместе с другими матросскую работу, — много таких мужиков было собрано по всему побережью Белого моря.
Так, вместе с солдатами, матросами, монахами, пушками, прочим оружием и съестными припасами, Петр взял с собой в поход человека, который собирался вздеть его на рогатину.

НЮХОТСКИЙ ПОХОД


ГЛАВА ПЕРВАЯ
У ВАРДЕ-ГОРЫ

1
С полудня сержант Преображенского полка, Михаил Щепотьев, находился на Варде-горе. Наблюдая через подзорную трубу за горизонтом, он в то же время следил за движением прилива: на его глазах широкие отмели и каменистые корги быстро заливались мутными волнами, Щепотьев видел, как вода, покрывая камни, некоторое время над ними бурлила; и, когда камни совершенно скрывались и об опасности, казалось, ничего больше не предупреждало, — только опытный глаз помора мог бы определить, что здесь затаилась корга.
Полный прилив приходился на вторую половину дня; к этому времени следовало ждать корабли. Щепотьев послал Петру на Соловецкие острова «описание Нюхотской пристани»; он знал, что на корабли взяты поморские кормщики, а эскадру ведет вице-адмирал Корнелий Крюйс, которого царь весьма ценил.
Через подзорную трубу Щепотьеву хорошо был виден небольшой островок Рис-луда, куда сержант отправил в карбасе человека встретить корабли; дальше находилась Ламбас-луда и Ропаки и открывалось море, откуда корабли и должны были прийти. Но горизонт долгое время оставался чистым. Только в четвертом часу внезапно на нем возникло судно, за ним второе, третье, четвертое, пятое, и вскоре появилась вся эскадра, состоявшая из тринадцати больших кораблей. Они шли под парусами и быстро приближались к Рис-луде.
Карбас с Рис-луды пристал к флагманскому судну, после чего на эскадре начали обмениваться сигналами. Все корабли развернулись против ветра и стали на якорь: вице-адмирал опасался к ночи маневрировать вблизи неизвестного берега, а поморским кормщикам он, вероятно, не доверял.
Только одно судно, сбавив паруса, направилось в сторону Варде-горы. Было оно для Белого моря необычным, с двумя очень высокими, несколько склоненными назад мачтами и с далеко вынесенным бушпритом. Это, знал Щепотьев, двадцатипушечная яхта «Транспорт-Ройаль», которую подарил Петру король во время пребывания русского царя в Англии.
Яхта приблизилась к Варде-горе. Щепотьев через подзорную трубу разглядел на корме, возвышавшейся над палубой, высокую фигуру Петра, а ближе к носу — низенького человека в большом парике, увенчанном треугольной шляпой; это и был сам вице-адмирал Корнелий Крюйс.
Щепотьев понял, что яхта идет прямо на Сельдяную коргу; нужно было немедленно предупредить об опасности. Не успел он этого сделать, как увидел, что к вице-адмиралу подбежал человек в высоких рыбачьих сапогах и, показывая туда, где под водой была скрыта корга, о чем-то говорил.
Вице-адмирал сердито затопал ногами, сунул подзорную трубу под мышку и отвернулся. Тогда человек в высоких рыбачьих сапогах подскочил к мачте и, выхватив нож, перерезал лопарь. Большой парус грот-мачты опустился и стал чертить краем по воде. От мачты человек в высоких сапогах кинулся к корме, где, оттолкнув рулевого, сам завертел штурвал, — яхта развернулась в обратном направлении. И тогда человек этот кинулся в носовую часть;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68