Но в период между сусанинским подвигом Женьки и появлением группы Сурена около заимки якобы произошли события, которые могли бы у любого человека вызвать серьезные сомнения. Либо в Гришиной искренности, либо в его психическом здоровье. Однако все, кто сдался нам вместе с Середенко, слово в слово подтвердили то, что он говорил. Все сразу свихнуться не могли. Правда, они могли загодя придумать, чего соврать. Только вот зачем? Объяснения этому не было.
Как не было нормального объяснения и тому, что, вопреки Женькиному утверждению, будто банду «закрутит», они без снегоходов проскочили двадцать километров через сопки и заснеженную тайгу так быстро, что никто даже не ожидал. Кроме того, непонятно было, что произошло с ДЛ. То есть почему мы воочию видели команду Сурена, а дешифратор утверждал, будто это имитация. И если б не Лисов, который не знал наших тонкостей, а просто шандарахнул из карабина по «имитации», то могли бы крупно лопухнуться.
Итак, что ж стряслось там, где наш «Сусанин» бросил своих «поляков»?
После того как Сурен убедился, что раненый Женька не свалился со снегохода и благополучно удрал, все поспешили на звук выстрела — и те, кто уже дожидался товарищей наверху, и те, кто ждал внизу, пока за ними приедут. Нам на заимке, из-за сопок и с расстояния двадцать километров, этот пистолетный выстрел, конечно, был не слышен, а вот они там, на Сохатской, все хорошо слышали. В результате все собрались около той самой Лосиной тропы, по которой отчаянный Женька Лисов скатился на снегоходе. И решили вопрос с поиском очень просто: идти по следу «Бурана». Так или иначе, придут куда-нибудь.
С горки они съехали на лыжах. После этого пошли по следу не самым гоночным ходом. При нормальных условиях, учитывая то, что Женька гнал снегоход в объезд сопок, по низменным местам, они должны были прийти к заимке часа через три, а то и четыре.
Вот тут-то и произошло то, что не поддавалось никакому научному объяснению и заставляло усомниться в здравом уме Гриши.
Пройдя около километра по следу «Бурана», Середенко и оба лжепрапорщика, с которыми он проворачивал операцию в Улунайской ИТК (они в этом походе составляли нечто вроде головного дозора), стали подходить к небольшой прогалине. Мороз по всем приметам был неслабый, где-то под минус тридцать, у Гриши аж усы заиндевели. Но там, впереди, над прогалиной, струился воздух. Как это бывает весной, когда солнышко уже жарит вовсю, снег тает и вверх от перегретой земли поднимаются восходящие потоки. Аналогичное струение воздуха можно видеть над раскаленной пустыней, над прогретым тропическим океаном, над костром или печной трубой. Но там, на полянке, не было ни костра, ни печи. Только снег лежал. Точно такой же, как везде, крепкий, промороженный, вовсе не собирающийся таять под хиленькими лучами красноватого январского солнышка.
Тем не менее на эти метеорологические тонкости ребята не обратили внимания. Каждый из них много раз видал, как струится воздух, и ничего удивительного в этом явлении не нашел. Это потом, уже после всего, им стало казаться, будто они сразу заподозрили что-то неладное. Если б заподозрили, то не полезли бы дальше. Впрочем, черт его знает…
Так вот, первым по лыжне шел здоровяк Вовик. Он тоже принимал участие в рассказе и не только кивал да поддакивал, но и ежился — ему даже вспоминать о происшедшем было жутко. Вовик, в пяти метрах за которым шел второй лжепрапор Славик, первым и выкатил на полянку.
Прогалина, по Гришиным словам, была совсем маленькая — не больше десяти метров в поперечнике. След от Женькиного снегохода пересекал ее точно по осевой линии. А в стороне от этой борозды из сугроба торчала не то сухая, совершенно лишенная веток елка, не то отесанная жердь — ребята толком не разглядели. Солнце положило на снег длинную прямую тень от этой жерди. Точно поперек следа от «Бурана», как бы разделив прогалину на две половины.
Выехав на полянку, Вовик ощутил, что потерял вес. Нет, ни один из его 96 килограммов (без учета веса оружия и всякой другой экипировки) физически никуда не делся. Но… Вова их не чувствовал. Тело тоже вполне наблюдалось, только… заструилося вместе с воздухом. Кроме того, впереди, как раз там, где тень от жерди пересекала след от гусеницы «Бурана», Вовик увидел некую зыбкую, как он образно выразился, «похожую на холодец», полупрозрачную-полузеркальную «стену», вертикально перегораживающую полянку. Примерно то же увидел и следовавший за ним Славик. Гриша в это время находился за поворотом лыжни и услышал только испуганный вопль Славика. Когда Гриша с автоматом ринулся вперед, готовый покосить всех, кто его корешков забижает, и выскочил на место, с которого просматривалась полянка, то увидел, что Вовик, бестолково размахивая палками и отклонившись назад почти на 45 градусов, погружается в эту самую желеобразную «стену». Славик испуганно верещал, упирался и дрыгался, пытался развернуться, зацепиться за что-нибудь лыжной палкой, но какая-то непреодолимая сила тащила и его следом за товарищем. А еще через секунду точно такая же сила повлекла вперед и самого Гришу.
По словам ребят, общие ощущения были такие: потеря чувства собственного веса, размытое и струящееся изображение окружающего мира, легкое головокружение и потеря ориентации в пространстве, а также абсолютная невозможность противодействовать силе, втаскивающей в прозрачную «стену».
«Стена» была, как выяснилось, вовсе не из холодца, не из желе, не из киселя и вообще никакого отношения к этим кулинарным произведениям не имела. Скорее, сошлись во мнениях середенковцы, она была из воздуха, уплотненного до плотности воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177