В большом холле собрались мелкие умберские землевладетели. Моргон, знавший только тишину хижины Астрина, чувствовал себя тревожно среди людей, чьи голоса грохотали, словно море, ведя разговоры о войне. Женщины держались с ним с безукоризненной вежливостью, отчего он терялся и смущался, рассказывали ему о стране, которую он не знал. Только лицо Астрина действовало на него умиротворяюще, и еще ему понравилось, когда в конце ужина начал играть арфист, создавая мелодию, напоминающую о наполненном ветрами покое. Ночью, лежа один в комнате величиной с целую хижину Астрина, Моргон не спал, прислушиваясь к завыванию ветра, повторяя про себя свое имя.
На рассвете они выехали из Умбера и отправились прямо сквозь утренний туман, сворачивавшийся клубками, сиявший перламутровым блеском на фоне черных голых фруктовых садов. Снова начался дождь и сопровождал их всю долгую дорогу из Умбера в Кэруэддин. Моргон, скрючившийся на своей лошади, чувствовал, как сырость пробирает его до самых костей. Он переносил тяготы поездки рассеянно, смутно сознавал обеспокоенность Астрина, иногда устремляя мысли вперед, к неясному выходу из тьмы обрушившегося на него беспамятства. Наконец, сотрясаемый в седле приступом кашля, он ощутил, как недолеченная рана в боку стала жечь его адским огнем, и натянул поводья. Арфист Высшего опустил руку ему на плечо. Глядя на его спокойное худое лицо, Моргон глубоко вздохнул, но мгновенное непонятное узнавание проплыло в его мозгу и исчезло. Астрин подъехал к Моргону и арфисту и сказал:
– Уже почти приехали.
Старинная резиденция имрисских королей стояла недалеко от моря, в устье реки Тал, что текла на восток, беря начало из одного из семи Лунголдских озер, и пересекала весь Имрис. В ее глубоких водах стояли на якорях торговые корабли – целый флот с алыми и золотыми имрисскими парусами, точно стая разноцветных птиц.
Когда они скакали через мост, дозорный, завидев кавалькаду, поспешно устремился в распахнутые ворота и исчез за высокой, далеко тянущейся в обе стороны каменной стеной, за которой на холме возвышался дом, построенный Галилом Имрисским. Гордый фасад здания, крылья и башни оживляли прекрасные цветные орнаменты, выложенные из блистающих камней Властелинов Земли.
Они въехали в ворота и поскакали вверх по пологому подъему вымощенной булыжником дороги. Тяжелые дубовые ворота во второй стене были для них уже открыты. Миновав их, путники оказались во дворе, где слуги приняли у них лошадей и, как только всадники спешились, набросили им на плечи тяжелые меховые плащи. В полном молчании, не обращая внимания на хлещущий по лицам дождь, прошли они через широкий двор.
В королевском зале, облицованном гладкими сияющими камнями, горел камин, занимая чуть ли не половину стены. Люди подошли поближе к огню, скучились, дрожа и стряхивая капли дождя, не замечая никого вокруг себя. Гулкие шаги, отдававшиеся эхом в каменных стенах, заставили всех собравшихся в зале обернуться.
Хьюриу Имрисский, поджарый, ширококостный, с вымокшими под дождем волосами, вежливо наклонил голову перед Моргоном и приветствовал его:
– Добро пожаловать в мой дом. Я встречался с твоим отцом не так давно. Рорк, Дет, я у вас в долгу. Астрин…
Здесь он осекся, как будто бы слово, которое он выговорил, было слишком непривычным или горьким для его уст. Лицо Астрина оставалось замкнутым, словно запертая книга Ирта; его глаза смотрели без всякого выражения. Он казался неуместным в этом богатом зале. Да и изношенная одежда, в которой он проделал далекий путь, не гармонировала с роскошью и величием королевского зала.
Моргон, расстроенный словами Хьюриу об отце, которого не помнил, всем сердцем пожелал снова оказаться там, где им с Астрином было привычно, в маленьком домике у моря, где они сидели бы за столом, собирая вазу из осколков пурпурного и красного стекла. Он оглядел молчаливых, наблюдающих за ним незнакомцев в зале. Затем что-то привлекло его взгляд – в другом конце тронного зала находился предмет, пламенеющий на расстоянии, и Моргон повернулся к нему, чувствуя, что не только видит загадочное нечто, но и то, что этот предмет манит и притягивает его к себе.
Тихий звук вырвался из его горла. В колеблющемся свете факелов на столе стояла арфа. Форма ее была прекрасной – старинной работы, золотые узоры украшали отполированное дерево, инкрустированное изображениями лун и четвертей лун из слоновой кости. На корпусе арфы среди полных лун, обрамленных золотом, горели три красные как кровь звезды.
Моргон пошел к арфе, прислушиваясь к внутреннему голосу, который, как и мысли, и имя, снова, во второй уже раз уплывал из его памяти. Ничего больше не осталось в этом зале, только эти три пламенеющие звезды и его стремление к ним. Он подошел к столу, дотронулся до звезд на корпусе арфы. Пальцы его пробежали по струнам, и по залу разнеслись дивные, волшебные звуки. Любовь переполнила сердце Моргона и пробудила уснувшую на время память. Он повернулся, взглянул на молчаливую группу людей у камина. На спокойном лице арфиста колебались тени. Моргон сделал к нему шаг:
– Дет.

4

Никто в зале не пошевелился. Моргон, чувствуя, как мир легко и привычно становится на место, будто он очнулся после глубокого сна, новым взглядом посмотрел на массивные стены дома, на незнакомых людей, наблюдавших за ним, присмотрелся к драгоценностям, сверкавшим на их одеждах, на цепочки с двойными звеньями, указывавшие на ранг каждого из присутствующих. И снова повернулся к арфисту:
– Элиард…
– Я ездил в Хед, чтобы сообщить ему… что ты, вероятно, утонул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76