– Ирт отвел меня туда только однажды, чтобы показать мне… Не знаю уж, кто прорубил эту дверь в пещеру: она была там еще до того, как я туда явился, отделанная зеленым и черным мрамором. Внутренняя пещера была невероятно богатой и красивой, но там ничего не было.
– Совсем ничего?
– Просто камни, тишина и ужасное ощущение, будто что-то лежит сразу за пределами поля зрения, а из самого сердца начинал подниматься страх. Я спросил Ирта, что же это такое, но он мне так и не ответил. Что-то произошло там еще до заселения Исига, задолго до появления людей и царства Высшего.
– Может быть, во время войн Властелинов Земли?
– Думаю, что какая-то связь тут есть. Но какая именно – не знаю, а Высший, если ему что-то и известно, никогда об этом не говорил.
Моргон вспомнил некогда прекрасный, разрушенный город на Равнине Ветров, вспомнил о стеклянных осколках, которые он нашел там и в которых сейчас видел намек на ответ. И вдруг, стоило ему подумать об этом, страшное предчувствие пронзило его, и он замер в льдистых сумерках, у подножия горы, отполированной, словно гладкая белая кость. Моргон прошептал:
– Остерегайся неразгаданных загадок!
– О чем ты?
– Никому не известно, что уничтожило Властелинов Земли… кто мог быть могущественнее их и какую форму приняло их могущество…
– Это было тысячи лет назад, – напомнил Данан. – Какое это может иметь к нам отношение?
– Вероятно, никакого. Но мы бездумно принимали это на веру в течение тысячелетий, а мудрые ничего не принимают на веру…
Король горы удивился:
– Что же такое ты видишь впереди нас в темноте, чего никто другой видеть не может?
– Не знаю. Нечто не имеющее имени.
Они добрались до ворот в Харте как раз тогда, когда снова пошел снег. Двор с большим количеством кузниц и мастерских почти опустел; то здесь, то там красновато-золотой свет пробивался сквозь полуоткрытые двери; тень какого-то ремесленника расплылась на пороге. Данан провел Моргона во дворец, и они вошли в зал, где стены были филигранно отделаны разноцветными камнями, сияющими на черной поверхности. Ручей прорезал в полу извилистую дорожку, тут же располагался громадный очаг, греющий камни, пламя его отплясывало в темной воде. Рудокопы, ремесленники в простой одежде, торговцы в богатых одеяниях, охотники в коже и мехах подняли головы, когда Данан вошел, и Моргон инстинктивно отпрянул в тень, до которой не доставал свет факелов.
Данан произнес мягко:
– В восточной башне есть тихая комната. Там ты сможешь умыться и отдохнуть. Спускайся сюда попозже, когда зал будет не так переполнен. Многие из этих людей после ужина вернутся в Кирт, здесь они только работают.
Через боковую дверь он вывел Моргона из зала, потом они поднялись вверх по винтовой лестнице, вырубленной из камня в середине толстой башни.
– Это башня, где останавливался Ирт, – объяснил Данан Моргону. – Здесь его часто навещал Талиес, раза два приходил и Сут. Сут был таким неистовым, волосы белые как снег, даже в молодые годы. Рудокопов он пугал, но я видел однажды, как он совершает одно превращение за другим, чтобы позабавить моих ребятишек.
Он остановился на площадке лестницы, отодвинул занавес из белого меха, за которым обнаружилась дверь.
– Я пришлю кого-нибудь, чтобы тебе разожгли огонь, – пообещал Данан, потом, поколебавшись, добавил: – Если я не прошу у тебя слишком много, я хотел бы опять услышать эту арфу.
Моргон улыбнулся:
– Нет. Это не слишком много. Спасибо. Я благодарен тебе за твою доброту.
Моргон вошел в комнату, снял арфу с плеча, оглядел стены, задрапированные меховыми и богато вышитыми занавесями, посмотрел на чисто выскобленный очаг. В комнате было холодно. Моргон присел на стул возле мертвого пока очага. Камни окружали его кольцами молчания. Он ничего не слышал отсюда – ни смеха из зала, ни воя ветра, прилетевшего с гор. Одиночество, иное, нежели одиночество пути через никому не принадлежащие земли, охватило его. Он закрыл глаза, почувствовал, что усталость его такова, что мешает заснуть, что усталость эта идет изнутри, что она уже является его неразрывной частью. Он встал, пытаясь стряхнуть с себя это ощущение, и тут же дверь отворилась, вошли люди, которые принесли дрова, воду, вино и еду; Моргон наблюдал, как они разжигают очаг, запаливают факелы, ставят на огонь воду. Когда слуги удалились, Моргон долго сидел у огня, не сводя с него глаз. Вода согрелась, он медленно разделся и вымылся. Потом поел, не чувствуя вкуса пищи, налил себе вина и сел, не притрагиваясь к нему, пока ночь, точно сжатые в кулак пальцы, не сомкнулась вокруг башни и непонятный страх не заклубился в его душе.
Глаза Моргона закрылись. Некоторое время он видел, что бежит в облике тура – все это было еще где-то на поверхности его сна, а потом оказалось, что он барахтается в снегу уже в собственном облике, а остальные туры растаяли где-то вдалеке. Затем чувство одиночества стало острым и невыносимым, и он пересек пространство и время с помощью чародейской силы – теперь он оказался в Акрене. Перед огнем беседовали Элиард и Грим Окленд, Моргон радостно пошел к ним, зовя Элиарда. Тот повернулся к нему, и в пустоте его глазниц Моргон вдруг увидел себя – волосы у него отросли и превратились в длинную гриву, лицо вытянулось, шрамы от рогов тура покрывали руки. Он назвал свое имя. Элиард покачал головой и растерянно ответил: «Ты, должно быть, ошибся. Моргон не тур». Моргон повернулся к Тристан, которая о чем-то бессвязно и бессмысленно спорила со Сногом Наттом. Она улыбнулась ему от души, полная надежды, но улыбка замерла на ее губах, в глазах появилась тревога.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76