На экранах заднего обзора, обрамленный ослепительной короной, ярко сиял Агни – солнце Махаварши, а впереди раскинулась необъятная чернота Космоса, густо усеянная самоцветами звезд. Я вспомнил, как ребенком протягивал руки к ночному небу в тщетной надежде прикоснуться к мерцающим там огонькам, как в юности бессонными ночами просиживал у открытого окна, мечтая о несбыточном, как уже в зрелости, управляя суборбитальным лайнером, глядел на звезды с тоской и жадностью, как смотрит в небо птица сквозь прутья своего вольера. Мог ли я подумать еще сутки назад, что сумею взломать эти прутья, что вырвусь на свободу и окажусь здесь, в Космосе, а звезды раскинутся под моими ногами…
Я почувствовал, как по моим щекам текут слезы. Заметила это и Рашель.
– Что с вами, мистер… дядя Стас? – обеспокоено спросила она – Почему вы плачете? Вам плохо? Я покачал головой:
– Нет, дорогая, мне хорошо. Ты даже не представляешь, как мне хорошо! Сейчас я самый счастливый человек во Вселенной. Целых тридцать шесть лет я прожил в тюрьме и уже потерял всякую надежду на избавление. Я почти смирился с тем, что так и умру узником. Но потом пришла ты и освободила меня. Словно волшебница из сказки, ты явилась из другого, прекрасного мира и принесла мне в ладонях звезды… Спасибо тебе, моя добрая фея. Спасибо тебе за все.
Рашель молча протянула мне руку и вложила свою маленькую ладошку в мою большую ладонь.


Taken: , 1 ЧАСТЬ четвертая.
«ЗАРЯ СВОБОДЫ»
: , 1 1

Внутри разведывательный крейсер «Заря Свободы» был немного не таким, каким я представлял его, исходя лишь из схем спецификации. Тут у меня сработал стереотип, отождествляющий все армейское с суровой простотой и аскетизмом, а между тем оказалось, что военные – тоже люди и им вовсе не чуждо стремление к комфорту и уюту.
Полы коридоров, по которым мы шли, были устланы мягким ковровым покрытием, стены и потолок радовали глаз приятной расцветкой и текстурой обивки, а кают-компания, куда нас привела Рашель, больше всего походила на просторную и роскошно обставленную гостиную в каком-нибудь богатом доме.
А собственно, ведь это и был дом для всех членов экипажа и пассажиров. Они проводили здесь многие месяцы полета и, подобно каждому нормальному человеку, нуждались в полноценном отдыхе и развлечениях. Казарменная же обстановка в условиях полной оторванности от внешнего мира с большой долей вероятности могла привести к нервным расстройствам даже у самых стойких и психически уравновешенных людей.
По пути я то и дело оглядывался по сторонам, пытаясь найти видимые следы повреждений, причиненных тридцатикратной перегрузкой. Но ни в коридорах, ни в кают-компании ничего особенного я не обнаружил – то ли крейсер проектировался с учетом возможности таких аварийных ситуаций, то ли тут постаралась Рашель, устраняя все последствия катастрофы. Она уже рассказала мне, что все тела погибших перенесла в специальные морозильные камеры; слово «морг» упомянуто не было, но именно так эти камеры назывались – я знал это из схем спецификации. Очевидно, во флоте Терры-Галлии было принято предавать тела своих погибших родной земле, а не отправлять их в вечное странствие по Космосу. Мне оставалось только посочувствовать Рашели, представляя, как она, бедняжка, переносила в морг тело своего отца – вернее, то, что от него осталось. В кают-компании Рашель обратилась к нашим спутникам:
– Господа, вы пока оставайтесь здесь. Если проголодались, можете перекусить. Пищевой автомат – мы называем его просто пищематом – приготовит вам сандвичи. Пейте кофе, чай, соки. Можете осмотреть жилой отсек. А мы с мистером Матусевичем пойдем в рубку управления – там я передам ему командование кораблем.
Шанкар и Агаттияр с Арчибальдом Ортегой ничего против этого не имели и сразу бросились к ближайшему терминалу, стремясь побольше узнать о Терре-Гадлии. Рита присоединилась к их компании в качестве переводчика, зато Ахмад Раман продолжал топтаться на месте, вопросительно глядя на нас с Рашелью.
– Вы получите статус члена экипажа позже, – сказала ему девочка. – Как и все остальные. Я не знаю, какой уровень допуска должен иметь второй пилот.
Это должен решить мистер Матусевич… То есть, – она улыбнулась, – капитан Матусевич.
Ахмад смирился со своим положением и с немного расстроенным видом повернулся к терминалу, на экране которого уже мелькали кадры какого-то вполне мирного фильма.
А мы с Рашелью направились в рубку управления, и там я вступил в должность командира «Зари Свободы». Данная процедура заключалась в том, что я получил все необходимые коды доступа, а бортовой компьютер зафиксировал в своей памяти мою внешность, голос, походку, отпечатки пальцев и рисунок сетчатки глаза. Затем началось получасовое собеседование – компьютер (благо Рашель переключила его на английский язык) стал задавать мне множество самых банальных вопросов очень личного, а порой даже интимного свойства. Это было необходимо для дистанционного управления кораблем, а также на тот случай, если я вдруг забуду один из кодов доступа к какой-нибудь жизненно важной системе и мне понадобится убедительно доказать компьютеру, что я нахожусь в здравом уме и твердой памяти.
Некоторые из задаваемых вопросов были настолько щекотливого характера, что я, взрослый человек, стеснялся их выслушивать – не говоря уже о том, чтобы отвечать на них в присутствии двенадцатилетней девочки. К счастью, Рашель, которой и самой довелось пройти через эту процедуру, в самом начале тактично покинула рубку, оставив меня с компьютером тет-а-тет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100