одни появляются, другие гибнут, и первозданный Дом канул в лету, оставив после себя другие Дома, которые, в свою очередь, породили новые, а сами ушли в небытие – и так далее, и так далее. История – это спираль, уходящая из бесконечности в бесконечность; наши философы утверждают, что до появления первозданного Дома существовали другие цивилизации, которые изжили себя, как, возможно, когда-нибудь в будущем придёт к упадку и угасанию сообщество Властелинов…
Я умолк. Дейрдра и Морган смотрели на меня широко распахнутыми глазами; вместе со мной они заглянули в бездну тысячелетий и теперь чувствовали себя ничтожно маленькими, беспомощными букашками в этой необъятной, вечной вселенной.
– Ладно, – сказал я. – Вернёмся к делам насущным. В последний раз мир с устойчивой цивилизацией Одарённых был обнаружен моим прадедом, тем самым королём Артуром, который был свергнут с престола в Авалоне и каким-то образом попал в Экватор. Подобные миры после их обнаружения ожидает две участи – либо разграбление другими Домами, которые переманивают к себе Одарённых, либо основание нового Дома, если удастся предотвратить разграбление. Моему прадеду это удалось – он основал Дом Света и, мало того, сделал его одним из самых могущественных Домов.
– Так и основывай себе Дом, – пожал плечами Морган. – Ведь теперь ты король Лайонесса, тут тебе и карты в руки. Ну, а разграбление со стороны других Домов, как я понимаю, нам не грозит.
Я вздохнул.
– Так я и собирался сделать, дружище, однако вы с Дейрдрой по недомыслию предельно усложнили мою задачу, пообещав всем Одарённым бессмертие.
– А разве так не будет?
– Конечно, будет. Но далеко не сразу. – Я в упор посмотрел на Моргана. – Кое-то совсем недавно назвал меня инфантильным недотёпой. А как мне прикажешь назвать этого «кое-кого», который, зная, сколько хлопот причиняет пробуждение Дара, посчитал, что овладение высшими проявлениями сил мироздания – это такое простое дело? – Затем я повернулся к Дейрдре. – А что мне сказать женщине, которой я доверил свои самые сокровенные тайны, а она выболтала их, пусть даже из самых лучших побуждений? – Я сделал выразительную паузу, после чего продолжил:
– Неужели вы наивно полагали, что я соберу всех Одарённых в одном большом соборе и раздам им Причастие, как священник раздаёт прихожанам хлеб с вином?
– Но мы не обещали, что это произойдёт за один день, – робко заметила Дейрдра. – Мы…
– Для этого потребуются годы, чёрт подери! – воскликнул я, хватив кулаком по мягкому подлокотнику кресла. – Десятки лет! В этом мире тысячи Одарённых, и все они кинутся ко мне, требуя Причастия. А я, хоть и могуч, всё же человек. Я не Господь Бог и не смогу ниспослать на них всех Святой Дух в день Пятидесятницы. Максимум, на что я способен – это один человек в неделю, да и то с учётом того, что он опытный чародей, а не беспомощный непробуждённый Одарённый. Правда, со мной прибыли брат и две сестры; вчетвером мы будем производить на свет немногим более двухсот причащённых ежегодно, работая на пределе своих возможностей. И лишь через несколько лет у нас появятся первые помощники, овладевшие Формирующими настолько, чтобы самим проводить обряд Причастия. Вот почему необходимо было держать это в тайне. Ты бы мог и сам додуматься до этого, Морган.
Морган виновато опустил глаза.
– Прости, Кевин, я действительно сглупил. Но, в конце концов, можно установить очерёдность, начиная с самых старых и больных…
– Олух царя небесного! – выругался я. – Ты дурак, Морган! А Дейрдра ещё назвала тебя хорошим психологом. Как только мы установим очерёдность, и речь будет идти не о днях, а о годах ожидания, среди Одарённых начнётся повальная резня. Они станут убивать друг друга ради того, чтобы хоть на месяц приблизить обретение могущества и бессмертия. И убивать они будут по большей части не из страха, что за этот месяц с ними что-нибудь случится, а просто из нетерпения – вот что самое ужасное! Наш Дом, прежде чем возникнет, захлебнётся в собственной крови; вы это понимаете?
И тут Дейрдра заплакала. Она рыдала горько, безутешно, самозабвенно. У меня не было нужды спрашивать, почему она плачет; между нами вновь сработала мысленная связь, и длилась она гораздо дольше обычного. Я отчётливо увидел картину, которую она себе представила: длинная-длинная вереница людей, стоящих в очереди к храму, где я что-то раздаю им (конечно, Причастие); очередь движется медленно, люди проявляют нетерпение, переступают с ноги на ногу, злятся, ругаются, потом все, как один, выхватывают кинжалы и вонзают их в спины впередистоящих… Кровь, реки крови заливают мой храм, а я растерянно стою у алтаря, и рядом со мной стоит она, и мы по колена в крови…
Я подошёл к Дейрдре, опустился перед ней на корточки и взял её за руки. Я ничего не говорил, слова здесь были бессильны. Я утешал её молча – своим прикосновением, своим присутствием.
– Кевин, – прозвучал у меня за спиной голос Моргана. – Вели отрубить мою дурную башку.
– Это делу не поможет, – ответил я, не оборачиваясь. – Всего лишь одной дурной башкой будет меньше. А скоро и так головы полетят.
– Так что же нам делать?
Немного подумав, я сказал:
– Выход номер один: добровольное саморазграбление.
– Как это?
– Я свяжусь с некоторыми Домами и предложу им Одарённых крупными партиями. Не сомневаюсь, что они ещё передерутся между собой, стараясь урвать кусок побольше. Также я не сомневаюсь, что наши чародеи охотно променяют родину на вечную молодость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109