Он бросал тряпку и смотрел на нас, роняя слезы в ведро с грязной водой.
От нашего вида и того разгрома в кухне, который мы не успели еще устранить, Лада пришла в ужас.
– Что случилось? – закричала она с порога. – Что вы тут натворили?
О, оскорбленная невинность! Как приятно было, цедя слова сквозь зубы и отворачиваясь, рассказывать ей о ночном происшествии: и как все мы едва не погибли, а Рыб почти погиб, а паутина у Паука сгорела, и он теперь висит под потолком на одной ниточке, подобно мерзкого вида украшению, и как мы сражались неизвестно с кем или с чем, а ее, Лады, не было дома, чтобы нас защитить…
И как сладостно для нас было наблюдать чистосердечное раскаяние Лады, когда она, упав на коленки, обливаясь слезами, целовала и меня, и Пса, и Домовушку, и даже Жаба, и когда она кинулась в ванну посмотреть, что там с Рыбом, и быстренько изменила режим приготовления воды – мы-то, темные, и не знали, что разные раны лечатся водой различной концентрации, – и Рыб оживился, задергал хвостом, замахал плавниками, и чешуя его засверкала под лучами электрической лампочки в шестьдесят ватт, как будто под лучами солнца, а Лада, по-прежнему со слезами на своих голубых глазах, позвонила на работу, сказала, что ночью в ее квартире был пожар, и отпросилась на три дня, а потом взяла в свои белые ручки тряпку и стала вместе с нами мыть грязные стены… А мы все хмурились, и отворачивались, и не прощали ее, пока она, вконец расстроившись, не попросила прощения, обещая – опять же со слезами – никогда-никогда-никогда больше так не делать…
И мы ее простили. Мы перестали дуться, а Лада – плакать, и работа пошла быстрее, и шерсть стала расти гуще, и вот уже Пес, поглядевшись в зеркало, решил что может позволить себе выйти во двор – для него бедняги, это давно стало неотложной потребностью, но опаленный, почти голый, он прежде стеснялся показаться на глаза кому-либо, кроме домашних; Лада, оставив на время мытье, побежала в магазин стройматериалов за новыми обоями; Домовушка, отмыв наконец аквариум дочиста и наполнив его свежей водой, торжественно поместил окончательно очухавшегося Рыба в его подводный грот, и на рыле Рыба засияла его прежняя рассеянная улыбочка, несмотря на то что все водяные растения в аквариуме погибли и там было пусто и голо, как на плацу перед казармой; а Паук, по-прежнему храня молчание, принялся строить себе новую паутину, по моему скромному мнению неспециалиста, куда более красивую и затейливую, чем прежняя… Домовушка же поставил на огонь кастрюлю с молочком и приготовился варить всем нам кашку.
Пес заскребся в дверь, и я пошел его впустить, потому что Домовушка был занят – молоко закипало, и он держал ложку наготове, собираясь всыпать в кастрюлю манную крупу. Затворяя за Псом дверь, я заметил, что по лестнице на нашу площадку поднимается некто в милицейской форме, но не придал этому особого значения… Мало ли кто появляется на нашей лестнице – слава богу, три десятка квартир в парадном, а лифт в последнее время стал часто ломаться. Но тут раздался звонок в дверь, и я понял, что этот некто направлялся к нам, что дюжий сосед-сантехник выполнил свое обещание и пожаловался участковому.
Я шепнул Домовушке:
– Милиция! – И мы замерли.
Звонок повторился. Мы не шевелились, а лично я старался даже не дышать.
– Гражданка Светлова, откройте немедленно, я знаю, что вы дома! – раздался строгий мальчишеский голос из-за двери. Мальчишеский – потому что для мужского он был слишком высоким и иногда срывался, пуская петуха.
– Что будем делать? – спросил я Пса, поскольку Домовушка успел перекинуться в таракана и заполз под потолок, бросив на плите кипящую кашу. Ворон же в это время принимал ванну, стараясь побыстрее восстановить свое оперение. В отличие от нас с Псом, для которых неприкрытая чем-либо кожа была неудобна почти исключительно с эстетической точки зрения – мы ведь были домашними животными, и нам не приходилось спать на голом снегу или пребывать долгое время на свежем воздухе в зимний период, – Ворон без перьев не мог летать. И поэтому, как только Рыб был водружен на прежнее место своего обитания, Ворон юркнул в ванну и заявил, что не выйдет оттуда, пока полностью не вернет себе прежний облик, и велел даже к завтраку его не звать.
В результате нас, бойцов, способных к принятию решений, было всего двое – я да Пес. Пес сказал:
– Надо подождать Ладу.
Но мальчишеский голос продолжал все так же строго и еще более задиристо, что ли, – впечатление такое, будто пацан играет во взрослую игру, в войну, например, и притворяется генералом:
– Гражданка Светлова, если вы немедленно не откроете, я буду вынужден вызвать понятых и приступить к взламыванию вашей двери… В последний раз предупреждаю!..
– Надо открывать, – сказал я Псу тихо. – А то и вправду позовет понятых, тогда хлопот не оберешься. И дверь сломает…
Но тут в замок вставили ключ – и мы поняли, что вернулась Лада.
Голос уже с другой интонацией произнес:
– Гражданка Светлова, Лада Велемировна? Ваш участковый, вот… Давайте открывайте и пройдемте в квартиру. Сигнальчик тут на вас поступил, надо разобраться…
– Ой, у меня не убрано! – воскликнула Лада. – У меня ночью пожар был и очень грязно!.. Давайте я лучше потом к вам приду, хорошо? Скажем, через часик…
– Нет, не хорошо, гражданка Светлова, – отрезал мальчишеский голос. – Я должен разобраться на месте. Зверинец ваш посмотреть, а то соседи жалуются, что нарушаете…
– Ничего я не нарушаю! – воскликнула Лада. – Насколько мне известно, ни один закон не запрещает держать дома домашних животных.
– Если эти домашние животные не мешают соседям, а ваши соседи жалуются, что звери шумят по ночам и спать не дают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130