И был жестоко наказан: Ворон не только больно клюнул меня в темечко, но также, набравшись нахальства, лишил меня заслуженной миски с похлебкой (а Домовушка сварил любимый мною молочный супчик с вермишелью!).
– Кто не работает, тот не ест! – высокомерно заявил Ворон, обнаружив, что к написанию реферата я даже и не приступал. – Четыре года я жду этот несчастный рефератишко! И пока я его не дождусь, ты есть не будешь. Dixi.
То есть «Я сказал».
Я бы плюнул на него и на его слова с высокой колокольни и отправился бы себе обедать, но это вредоносное создание по принципу «Назло маме уши отморожу!» тоже отказалось от обеда. Чтобы сидеть на спинке стула и следить за моим прилежанием. И целиться в мое многострадальное темечко каждый раз, когда ему покажется, что моя работоспособность падает.
Ему-то что – он терпеть не может молочные и любые другие супы!
А Домовушку, когда тот пришел звать нас к столу, он изгнал, противным непререкаемым тоном заявив, что нам надо работать, чтобы «инициировать магопотенциал Кота», и «что хронокризис нарушил нормальное течение процесса обучения…» и так далее. Домовушка испуганно кивнул и испарился, получив, впрочем, обещание Ворона отпустить меня ужинать.
И я почти до темноты скитался по морям Архипелага, покорял драконов и спасался от преследования жуткой тени, вызванной из царства мертвых…
Эта гнусная птица заставила меня читать ему вслух, а потом еще и задиктовывала свои соображения по поводу прочитанного, которые я должен был записать, а потом перепечатать на чистовик.
И только когда уже почти стемнело, Ворон ворчливо сказал:
– На сегодня, пожалуй, хватит.
И тут как раз Домовушка просунул головку в дверь и провозгласил застенчиво:
– Ежели вы не против, то кушать подано.
И даже Ворон был не против.
Мы уселись за стол, предварительно вымыв лапы – почему-то, когда я пишу или печатаю на машинке, мои лапы всегда пачкаются чернилами или краской.
Домовушка напек блинов, и мы ели их со сметаною, и с вареньем, и с медом.
Крыс, как мне кажется, слегка примирился с жизнью, потому что за стол сел, не ерепенясь, ел, что дают, и на вопросы Домовушки, сметанки ему положить, али там медку, али вареньица, отвечал четко и ясно, не колеблясь. Однако красные его глазки смотрели на нас по-прежнему злобно, а уж в сторону комнаты, где спала Лада, он посматривал и вовсе свирепо, с какой-то даже жаждой отмщения.
Улучив момент, когда Крыс был занят очередной порцией блинов, я наклонился к Псу и спросил:
– Ну и как новенький? Не шалит?
– Пусть только попробует, – грозно сказал Пес, глядя не на меня, а на Крыса.
– Моя помощь не требуется?
– Домовушка им пока что занимается. Разговаривает. И привлекает к работе. Ты же знаешь, бездельники ему…
Пес не договорил, потому что Крыс быстро и хитро взглянул на нас и тут же с видом невинного младенца отвел взгляд в сторону. Мы уткнулись в свои тарелки.
Ужин подходил к концу.
Я взял с блюда очередной блин и раздумывал, взять ли мне меда, или, может быть, сметаны, как вдруг раздался звонок в дверь.
Я вздрогнул и уронил блин.
Пес поперхнулся.
Жаб сдавленно квакнул, быстро прожевал кусок, бывший у него во рту, и сказал:
– Кого еще черти принесли?
Домовушка замахал на него лапками, сбросил валенки и босиком, на цыпочках, подкрался к двери.
– Ктой-то долговязый, – еле слышным шепотом произнес он, глядя в глазок. – Не разобрать… Вроде женска пола… Отпирать ли, нет, Коток?
Все посмотрели на меня. Звонок раздался снова, и тоненький голосок, приглушенный дверью, просительно протянул:
– Впустите меня, пожалуйста!..
– Может, Бабушка? – высказался Рыб.
– Ну да, Бабушка будет тебе под дверью стоять! – сказал Пес тихо.
Я на всякий случай сплел магионную сеть, чтобы в случае чего набросить ее на непрошеного визитера.
Пес встал возле двери, чуть сбоку. Из такой позиции он мог перекрыть визитеру путь к отступлению, прыгнув наперерез. Или схватив визитера за горло – это уж как выйдет.
Домовушка, повинуясь моему кивку, снял цепочку и приоткрыл дверь. Совсем чуть-чуть, так, чтобы только просунуть в щель мордочку.
И тут же открыл дверь настежь.
Вошла Лёня.
Она была заревана, глаза, окруженные черными разводами размазанной туши, покраснели и заплыли, а губы распухли.
– Тебя кто-то обидел? – галантно осведомился Пес.
Лёня бросила на пол пальто, которое несла переброшенным через руку, потом и сама села на пол и разревелась – как все мы поняли, не в первый раз за сегодняшний день.
Домовушка закрыл дверь, предварительно выглянув, не стоит ли кто за дверью, и принес Лёне стакан воды.
Лёня пила воду, и зубы ее постукивали о край стакана. Одновременно она пыталась говорить, захлебывалась, кашляла, всхлипывала и сморкалась в скомканный и насквозь промокший носовой платочек.
Из ее сбивчивых объяснений мы поняли следующее:
Днем Лёня отправилась домой, то есть в дом своих родителей, где сама она проживала четыре года назад. В квартире жили чужие люди.
На вопрос Лёни о прежних жильцах они толком не могли ничего ответить, потому что купили квартиру через агентство по продаже недвижимости, и им известно только, что, прежде чем они сюда въехали, в квартире некоторое время никто не жил. Когда Лёня выразила надежду, что, может быть, в агентстве по продаже недвижимости ей помогут найти родителей, новая хозяйка квартиры пожала плечами и сообщила, как показалось Лёне, злорадно, что агентство это прекратило свое существование, что несколько человек посадили, а бухгалтер агентства со всей документацией и всеми деньгами сбежал куда-то за границу.
Тогда Лёня решила разузнать что-нибудь о родителях у соседей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130