ребенок выскочил на дорогу за мячиком, и водитель не справился с управлением автомобилем на скользкой от дождя дороге; Аннушка пролила масло, а Берлиоз был взволнован и встревожен непонятными прорицаниями Воланда; муж, голодный, усталый и злой не вовремя возвратился из командировки – список можно продолжать до бесконечности. В нашем случае затянувшаяся депрессия Ворона привела к потере им бдительности; отсутствие Бабушки, твердого и разумного руководителя, помешало принять своевременно меры по пресечению непорядка и поиска направления, то есть наставления на путь истинный, а последней каплей, то есть внешним толчком к случившемуся, явился переход на зимнее время, то есть перевод всех часов в государстве на час назад.
Вы смотрите на часы – о, еще только шесть, еще куча времени! – а на самом деле, по солнышку, уже вовсе семь, и уже стемнело, и вам уже не добраться домой засветло. Если вы обычный смертный, вам на это вообще-то плевать: улицы кое-где освещены, да и темноты вы не так уж и боитесь. А если вы ведьма, то есть, извините, зачарованная княжна? Вам придется принять кое-какие меры. Что Лада и сделала.
В первый понедельник октября (поскольку перевод часов осуществлялся в те времена в первое воскресенье октября, случилось все это именно в понедельник – не помню, какого числа) погода выдалась мерзкая, слякотная, с моросящим дождиком, и, хоть солнце вроде бы еще не зашло, было уже совсем темно.
Пес, как обычно, встречал Ладу на остановке. В хорошую погоду я иногда составлял ему компанию, но гулять под дождем – это уж извините великодушно, это без меня. Я очень люблю купаться – в отличие от котов обыкновенных, не обремененных человеческим воспитанием. Но мокнуть под дождем я не люблю и никогда не любил, ни в кошачьем, ни в человеческом обличье.
Домовушка затеял пироги с грибами – это радовало. С того памятного дня, когда Ворон набрался, мы питались сытно, но невкусно, в основном пшенной, иногда манной или гречневой кашей. Пока было тепло, я с успехом разнообразил свой стол, однако уже с неделю мне не перепадало ничего: похолодало, а отопительный сезон еще не начался, и хозяйки держали окна своих кухонь закрытыми.
Я наслаждался теплом зажженной духовки, запахами теста, и жареного лука, и грибов, а еще ванили и корицы, потому что грибная начинка у Домовушки закончилась, и из остатков теста он слепил маленькие булочки, густо посыпанные толченой корицей с сахаром. Сонно жмурясь, я предвкушал пиршество, самое настоящее пиршество, и думал, что, может быть, в тепле и уюте квартиры, особенно ценимых в такую плохую погоду, размякнув от обильной и вкусной еды, Лада попросит у Ворона прощения и простит его сама, и депрессия у Ворона пройдет, и в этот дом вернутся мир и покой, так глупо утерянные нами…
И тут зазвонил телефон. Лапки Домовушки были вымазаны в тесте, поэтому трубку снял я.
– Домовушечка? – спросила Лада своим прежним, таким радостным и добрым голосом. Я мурлыкнул в ответ. – А, это ты, Котик? Слушай, тут у меня накладка вышла, я совсем забыла, что часы перевели, и до темноты уже не успею домой… Я у подруги переночую. Так что вы уж как-нибудь без меня, а я утром пораньше встану и приду.
– Что? Как? – заорал я. Вся дремота мигом с меня слетела. – У какой подруги? – Но Лада уже положила трубку.
На мой вопль, взорвавший сонное оцепенение нашего дома, выбежал из кухни Домовушка с противнем в руках, и даже Ворон покинул свой насест.
– Это Лада, – сообщил я им, вешая трубку. – Сказала, что задерживается, домой до темноты не успеет, переночует у подруги. Вернется утром.
– Она сошла с ума, – зловеще прокаркал Ворон. – Ей плевать, ей безразлично, что станется со всеми нами, она забыла свой долг…
– Батюшки-светы! – вторил ему Домовушка, аккуратно поставив на пол противень, чтобы освободить лапки, которые он теперь воздел к потолку. – Совсем девка от рук отбилась, ай-ай-ай!.. И что будет, что будет теперича, что творит, безразумная!..
Я помахал хвостом в недоумении – с некоторых пор у меня появилась эта привычка. Честно говоря, я не видел ничего дурного в поведении Лады – ну, заболталась с подругой, ну, забыла о времени, с кем не случается, особенно с ними, с женщинами, их же хлебом с маслом и с красной икрой не корми, дорвись они до задушевной беседы. Я, выросший в окружении трех женщин, знал это лучше многих. Сколько раз случалось, что моя сестра, да что сестра, даже и матушка моя не являлась домой ночевать, чем бабушка бывала не очень довольна. И у нас дома часто ночевали всякие девчонки, подружки и одноклассницы сестры, и дамы с матушкиной работы, и даже бывшие бабушкины сослуживицы… Но я отвлекся.
Итак, эти двое предавались отчаянию из-за ерунды, не стоившей, по моему мнению, выеденного яйца. Некоторое время я, как было отмечено выше, в недоумении помахивал хвостом, наблюдая, потом мне это надоело. К тому же и желудок мой напоминал вполне резонно, что пора бы и пообедать. Поэтому я сказал:
– Ша, раскудахтались!
Домовушка, застыв с поднятыми лапками, посмотрел на меня с удивлением. Ворон же, не закончив фразу, издал что-то похожее на вульгарное карканье задыхающейся вороны.
– Ничего страшного пока не произошло, – сказал я уже мягче, чтобы они побыстрее пришли в чувство. – Ей тоже отдохнуть от нас надо – хотя бы иногда…
– Выйдет замуж – будет отдыхать, а пока в девках – нечего! – запальчиво крикнул Домовушка. – Где это видано, чтобы девки по чужим домам ночевали! Так и до беды недалече!
– Пока я вижу только одну беду, – мурлыкнул я нежно, – нас, кажется, кормить сегодня не будут, потому как мой нос сообщает мне о печальной кончине пирога…
– Ой, сгорели, сгорели пироги!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130