Сам полёт мне не понравился. В фильмах всё врут. Нет никакого звёздного не
ба, нет огромного шара планеты внизу Ц ничего нет! В «Марсианских хроник
ах», когда герои летали на катерах, сквозь блистеры было видно всё, что сна
ружи. Особенно на линкорах. Там вообще здорово: адмирал на верхней палубе,
а вокруг Ц бескрайний космос. И точки кораблей мерцают.
Здесь даже приборов толковых не было. Один инфодисплей во всю стену. А на н
ём Ц пятна, пятна, пятна. Вроде нефтяной плёнки в луже. Николай объяснил, ч
то у него имплантат, который преобразует эту мешанину в информацию. Он по
этим пятнам и скорость видит, и запас топлива, и стабильность систем. А ещё
воспринимает картинку Ц расположение станции, планеты, катера и много
чего ещё.
Хорошо ему. А мне что делать? А если авария и кроме меня на катере никого в с
ознании не окажется? Имплантаты у нас вживляют только после того, как ска
жут индекс. Да и то, вряд ли мне достался бы пилотажный Ц на Казе даже косм
опорта нет. В принципе, он и не нужен: к другим планетам мы не летаем, а спутн
ик запустить или там шаттл отправить можно и так. Из аэропорта.
Но всё равно обидно. И станция меня разочаровала. Потому что... Но не буду об
этом.
Я ожидал, что меня сразу представят Рыбакову. Ага, щас! Николай обменялся п
о визору несколькими фразами с неведомым начальником, и меня повели по д
линному коридору. В каюту с порядковым номером «21». Она должна была стать
моим домом, пока я жил на «Авалоне».
Мне выдали карточку-пропуск и брелок для управления автоматикой. А пото
м оставили в одиночестве Ц осваиваться. Последним ушёл Николай Джонови
ч, пожелав спокойной ночи.
Какая там спокойная ночь! Прежде чем забраться в постель, я облазил каюту
вдоль и поперёк, изучая новое место. Из фильмов я хорошо знал, как выглядят
помещения на орбитальных станциях. Зеркальные переборки, округлые стен
ы, шлюзы... Здесь же всё было каким-то бутафорским. Ни тебе скафандра, ни сей
фа с оружием, ни тюбиков с прессованной пищей. Даже в стене вместо нормаль
ного круглого иллюминатора мерцал инфодисплей.
Я разложил постель, с презрением глядя на серо-синее клетчатое одеяло. То
чно таким же одеялом я укрывался дома Ц до того, как меня отправили в инте
рнат. И это космическая станция? Крепость экзоразведчиков?
Блин! Стоило ради этого уходить из интерната! Ведь Елена Борсовна Ц она ж
е не зверь. Ну, рассказал бы ей, как дело было. Ну, получил бы скакалкой по за
днице... В изоляторе посидел бы недельку-другую. В Лачуги отправлять Ц эт
о же крайняя мера, для отщепенцев.
Станция показалась мне страшной, чужой. Каюту наполняло множество непри
вычных звуков: что-то пощёлкивало под полом, попискивал уснувший диспле
й. Откуда-то снизу раздавались едва ощутимые удары, становившиеся всё си
льнее и сильнее. Станция корректировала орбиту, и от лёгкой вибрации дви
гателей становилось не по себе.
Я нырнул в постель и уткнулся лицом в кусачее шерстяное одеяло. Хотелось
зареветь, как девчонка. Одеяло пахло точно так же, как то, что я оставил дом
а. Последний кусочек прежней жизни... Ничего. Это я устал. Не выспался. Завтр
а всё будет по-другому.
С этими мыслями я уснул.


* * *

Снилось мне что-то сумбурное и тревожащее, как обычно бывает на чужом мес
те.
Во сне меня всё-таки отправили в Лачуги. Там я никогда не был и не знал, как
они выглядят. За глинобитной хижиной поблёскивали струны железной доро
ги. Подъехал электровоз с открытыми настежь дверями; в тамбуре, на узлах и
чемоданах, нахохлившись, сидела Иришка. Она смотрела на меня невидящими
глазами, и от этого становилось не по себе.
Малыши с пятнистыми лицами тянули меня к утонувшему в тумане полю. Я отби
вался, крича, что мне нужно на поезд, что я опаздываю, но карлики не слушали.
Их лапки стали неожиданно сильными и цепкими. Тут я понял, что сейчас поез
д уедет и произойдёт что-то непоправимое.
Я всё-таки вырвался, раскидав обидчиков, но было поздно. Поезд тронулся, а
я побоялся запрыгивать на подножку: уж очень быстро мелькали вагоны. Тос
кливо запикал семафор, и я проснулся.
Пиканье продолжалось. Я помотал головой спросонья и потянулся к брелку у
правления каютой. Сервис-система догадалась, что я проснулся, и отключил
а сигнал. Здорово! У нас в интернате по-другому. Будильник верещит как рез
аный, и пока не откликнутся все, кто в комнате, не угомонится.
Ожил инфодисплей. В уголке красным мигал конвертик Ц пришло письмо. Ник
олай Джонович сообщал, что в полвосьмого по станционному времени меня по
ведут к Визионеру. Просил быть готовым. Сам он подойти не сможет Ц дела. Ч
то ж, дела так дела.
Сон отставил в душе гадкое ощущение. Словно я кого-то предал или меня пред
али. А кого, интересно?.. Родителей? Иришку? Вот ещё! Как будто кто-то будет со
мневаться, выбирая между Лачугами и экзоразведкой. А девчонки... Да их у ме
ня тысяча будет!
С этими мыслями я отправился мыться. Душевая точь-в-точь походила на душе
вую в отеле, где мы останавливались с мамой, путешествуя по южным острова
м. Мне было всё равно. Космических станций не существует. Всё обман в этом
мире.
Я иронично хмыкнул, глядя на вихрастого пацанёнка в зеркале, и принялся о
жесточённо тереть себя мочалкой. Даже ноги вымыл и уши. Вчера так и завали
лся спать весь в тине и песке.
Пакет с одеждой я нашёл в шкафчике. Расцветка оказалась совсем девчачьей
Ц какой-то белый комбинезончик с бирюзовыми полосками, трёхцветный ше
йный платок... Платок я взял (у следопытов из «Мига вечности» были такие), а к
омбинезон скомкал и запихал поглубже в шкаф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20