ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Она была слишком поражена внешностью этой женщины в толпе скорбящих. «Это невозможно! Этого не может быть!» – билось в ее голове в то время, как сама она пыталась справиться с охватившей ее дрожью.
Женщина стояла, слегка склонив голову, и ветер шевелил блестящую копну ее волос орехового цвета – таких же пышных, как и у самой Эбби. Но больше всего Эбби поразили ее глаза. Они были изумительно синими и незамутненными, словно глубины океана, – такого же неповторимого цвета, как и у самой Эбби. Дед называл его «фирменным цветом Лоусонов» и хвастал тем, что с глазами его родственников не могут соперничать даже знаменитые техасские васильки.
У Эбби возникло отчетливое чувство, что она смотрит в кривое зеркало и видит немного искаженное отражение самой себя. Какое странное ощущение! Неосознанным движением она подняла руку к голове, чтобы убедиться: ее волосы по-прежнему затянуты в тугой пучок на затылке, а не спадают на плечи, как у незнакомки. Да кто же это?!
Этот вопрос не давал ей покоя, и Эбби подвинулась ближе к Бенедикту Яблонскому, управляющему фермой по выращиванию арабских скакунов, расположенной в Ривер-Бенде, семейном поместье Лоусонов к юго-западу от Хьюстона. Однако прежде, чем она успела спросить его о том, кто эта женщина, представляющая собой ее почти точную копию, прозвучало нестройное «аминь», возвестившее об окончании заупокойной молитвы. Толпа стоявших до этого неподвижно друзей и родственников покойного начала потихоньку расходиться. Эбби потеряла незнакомку из виду. Только что она стояла у памятника, а теперь ее и след простыл. Будто растворилась. Но где? Как ей удалось исчезнуть так быстро?
К стульям, на которых они сидели, подошел священник. Мать встала. Черная вуаль прикрывала ее лицо с заплаканными глазами. Эбби также поднялась на ноги. Она испытывала постоянную потребность защищать эту хрупкую женщину – ее мать, Бэбс Лоусон. Точно так же, как и отец, Эбби с детства привыкла оберегать свою маму от всего, что могло бы ее расстроить. Бэбс была совершенно неприспособлена к жизни с ее бесконечными трудностями. Она предпочитала смотреть в другую сторону и делать вид, что их попросту не существует, как будто от этого проблемы чудесным образом исчезали сами собой.
А вот Эбби – наоборот. Она привыкла встречать любые неприятности с открытым забралом и выпятив вперед подбородок, полная фамильной гордости и упрямства, унаследованных от предыдущих поколений Лоусонов. Вот и сейчас, не в силах отделаться от образа странной женщины и едва слыша слова утешения, которые говорил ее матери священник, Эбби изучала глазами лица людей, сгрудившихся вокруг могилы. Она пыталась выловить из толпы незнакомку, которая была так удивительно похожа на нее. Загадочная женщина не могла далеко уйти.
Эбби инстинктивно повернулась к Бенедикту Яблонскому в надежде получить от него помощь, которую он неизменно оказывал ей на протяжении всей ее жизни. Одетый в твидовый костюм, являвшийся, судя по всему, ровесником своему хозяину, он стоял, держа в скрещенных перед собой руках шляпу с узкими полями. Его густые сивые волосы были, как всегда, неровно подстрижены и кое-как приглажены гребешком – лишь для того, чтобы создать хотя бы видимость прически.
Годы оставили глубокие морщины на его лице и посеребрили темную когда-то шевелюру, однако они оказались не в состоянии сломить этого человека. Он по-прежнему представлял собой сгусток силы и напоминал могучий волнорез. Ничто не могло смутить его. Впрочем, этому, возможно, не стоило удивляться, учитывая то, через какие испытания ему довелось пройти во время второй мировой войны. Сначала – нацистская оккупация Польши, а затем – годы жизни под советским контролем.
Теперь, стоя рядом с этой человеческой глыбой, Эбби вспоминала, как подшучивала над ним, утверждая, что все в нем квадратное: челюсти, подбородок, плечи и даже отношение к жизни. И тем не менее на протяжении всей ее жизни Бен оказывал на девушку огромное влияние. Именно к нему, еще будучи ребенком, она прибегала со всеми своими вопросами и бедами.
Бен почти никогда не улыбался. Величественно повернув голову к Эбби, он окинул ее изучающим взглядом. Девушка не раз видела, как он проделывает это с жеребятами. Ему было достаточно одного взгляда, чтобы «прочитать» поведение той или иной лошади и понять, что у нее на уме. Вот и сейчас, только взглянув на Эбби, он сразу же спросил:
– Что стряслось? – В речи Бенедикта звучали неистребимый акцент и лирическая ритмика его родного польского языка.
– Только что возле нашего семейного обелиска стояла женщина. Ты заметил ее?
– Нет, – ответил он, непроизвольно взглянув в указанном направлении. – Кто она?
– Не знаю, – проговорила Эбби, озабоченно нахмурившись и вновь принявшись изучать лица мельтешащих вокруг людей. Она была уверена, что незнакомка ей не привиделась. Эбби машинально провела ладонью по талии, незаметно поправляя свое шелковистое черное платье от Шанель, сшитое из мягкого крепдешина. Она решила во что бы то ни стало отыскать таинственную гостью и повернулась к Яблонскому.
– Оставайся рядом с мамой, Бен, – попросила она его.
– Хорошо, – откликнулся тот, но Эбби его уже не слышала, сосредоточенно пробираясь сквозь толчею возле могилы. Остановилась, чтобы поздороваться с одним, задержалась, чтобы выслушать соболезнования от другого… Она кивала, печально улыбалась, говорила приличествующие случаю слова и ни на секунду не прекращала поиски женщины, которую видела всего несколько мгновений.
Эбби уже почти решила, что та покинула кладбище, как вдруг заметила ее стоящей в некотором отдалении от толпы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187
Женщина стояла, слегка склонив голову, и ветер шевелил блестящую копну ее волос орехового цвета – таких же пышных, как и у самой Эбби. Но больше всего Эбби поразили ее глаза. Они были изумительно синими и незамутненными, словно глубины океана, – такого же неповторимого цвета, как и у самой Эбби. Дед называл его «фирменным цветом Лоусонов» и хвастал тем, что с глазами его родственников не могут соперничать даже знаменитые техасские васильки.
У Эбби возникло отчетливое чувство, что она смотрит в кривое зеркало и видит немного искаженное отражение самой себя. Какое странное ощущение! Неосознанным движением она подняла руку к голове, чтобы убедиться: ее волосы по-прежнему затянуты в тугой пучок на затылке, а не спадают на плечи, как у незнакомки. Да кто же это?!
Этот вопрос не давал ей покоя, и Эбби подвинулась ближе к Бенедикту Яблонскому, управляющему фермой по выращиванию арабских скакунов, расположенной в Ривер-Бенде, семейном поместье Лоусонов к юго-западу от Хьюстона. Однако прежде, чем она успела спросить его о том, кто эта женщина, представляющая собой ее почти точную копию, прозвучало нестройное «аминь», возвестившее об окончании заупокойной молитвы. Толпа стоявших до этого неподвижно друзей и родственников покойного начала потихоньку расходиться. Эбби потеряла незнакомку из виду. Только что она стояла у памятника, а теперь ее и след простыл. Будто растворилась. Но где? Как ей удалось исчезнуть так быстро?
К стульям, на которых они сидели, подошел священник. Мать встала. Черная вуаль прикрывала ее лицо с заплаканными глазами. Эбби также поднялась на ноги. Она испытывала постоянную потребность защищать эту хрупкую женщину – ее мать, Бэбс Лоусон. Точно так же, как и отец, Эбби с детства привыкла оберегать свою маму от всего, что могло бы ее расстроить. Бэбс была совершенно неприспособлена к жизни с ее бесконечными трудностями. Она предпочитала смотреть в другую сторону и делать вид, что их попросту не существует, как будто от этого проблемы чудесным образом исчезали сами собой.
А вот Эбби – наоборот. Она привыкла встречать любые неприятности с открытым забралом и выпятив вперед подбородок, полная фамильной гордости и упрямства, унаследованных от предыдущих поколений Лоусонов. Вот и сейчас, не в силах отделаться от образа странной женщины и едва слыша слова утешения, которые говорил ее матери священник, Эбби изучала глазами лица людей, сгрудившихся вокруг могилы. Она пыталась выловить из толпы незнакомку, которая была так удивительно похожа на нее. Загадочная женщина не могла далеко уйти.
Эбби инстинктивно повернулась к Бенедикту Яблонскому в надежде получить от него помощь, которую он неизменно оказывал ей на протяжении всей ее жизни. Одетый в твидовый костюм, являвшийся, судя по всему, ровесником своему хозяину, он стоял, держа в скрещенных перед собой руках шляпу с узкими полями. Его густые сивые волосы были, как всегда, неровно подстрижены и кое-как приглажены гребешком – лишь для того, чтобы создать хотя бы видимость прически.
Годы оставили глубокие морщины на его лице и посеребрили темную когда-то шевелюру, однако они оказались не в состоянии сломить этого человека. Он по-прежнему представлял собой сгусток силы и напоминал могучий волнорез. Ничто не могло смутить его. Впрочем, этому, возможно, не стоило удивляться, учитывая то, через какие испытания ему довелось пройти во время второй мировой войны. Сначала – нацистская оккупация Польши, а затем – годы жизни под советским контролем.
Теперь, стоя рядом с этой человеческой глыбой, Эбби вспоминала, как подшучивала над ним, утверждая, что все в нем квадратное: челюсти, подбородок, плечи и даже отношение к жизни. И тем не менее на протяжении всей ее жизни Бен оказывал на девушку огромное влияние. Именно к нему, еще будучи ребенком, она прибегала со всеми своими вопросами и бедами.
Бен почти никогда не улыбался. Величественно повернув голову к Эбби, он окинул ее изучающим взглядом. Девушка не раз видела, как он проделывает это с жеребятами. Ему было достаточно одного взгляда, чтобы «прочитать» поведение той или иной лошади и понять, что у нее на уме. Вот и сейчас, только взглянув на Эбби, он сразу же спросил:
– Что стряслось? – В речи Бенедикта звучали неистребимый акцент и лирическая ритмика его родного польского языка.
– Только что возле нашего семейного обелиска стояла женщина. Ты заметил ее?
– Нет, – ответил он, непроизвольно взглянув в указанном направлении. – Кто она?
– Не знаю, – проговорила Эбби, озабоченно нахмурившись и вновь принявшись изучать лица мельтешащих вокруг людей. Она была уверена, что незнакомка ей не привиделась. Эбби машинально провела ладонью по талии, незаметно поправляя свое шелковистое черное платье от Шанель, сшитое из мягкого крепдешина. Она решила во что бы то ни стало отыскать таинственную гостью и повернулась к Яблонскому.
– Оставайся рядом с мамой, Бен, – попросила она его.
– Хорошо, – откликнулся тот, но Эбби его уже не слышала, сосредоточенно пробираясь сквозь толчею возле могилы. Остановилась, чтобы поздороваться с одним, задержалась, чтобы выслушать соболезнования от другого… Она кивала, печально улыбалась, говорила приличествующие случаю слова и ни на секунду не прекращала поиски женщины, которую видела всего несколько мгновений.
Эбби уже почти решила, что та покинула кладбище, как вдруг заметила ее стоящей в некотором отдалении от толпы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187