ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Виталий Владимиров
Северный ветер с юга


Два величайших тирана на земле:
случай и время. ГЕРДЕР
Жизнь лишь совсем ненамного
старше смерти.
ВАЛЕРИ
Память всегда на службе у сердца.
РИВАРОЛЬ
Глава первая
Утренний сон, как белая кружевная занавеска. Ее сдергивает будильник ежедневно
в семь часов. А просыпаешься только в метро, когда стоишь прижатый к
стеклянной двери вагона, на которой глаза в глаза качается твое отражение, и
летит оно в грохоте черного тоннеля и в сполохах ламп дежурного освещения. Я
смотрю в свои глаза и думаю о себе, и разговариваю сам с собой.
- А выглядишь ты неважно... Ленишься, ты всегда был ленив, зарядку по
утрам, да и по вечерам тоже, не делаешь, питаешься кое-как, на ходу, за-
то приложиться к спиртному не прочь, разве не так, разве я не прав?
- Прав, прав, успокойся, сам знаешь, что прав... А что делать? Посо-
ветуй, коли такой умный. Все хочу успеть, ни от чего не желаю отказы-
ваться - днем хочу делать свою работу, вечером встретиться с другом,
послушать музыку, посмотреть спектакль или фильм, прочесть книгу... и
написать книгу.
- Книгу? О чем?
Я промолчал.
- Ты пишешь книгу о себе?.. О нас?.. О том, каким ты видишь себя сей-
час и когда-то?..
- Да. О себе и о других. О том, что знаю, что видел, что пережил... О
своем времени. Каждому - свое...
Я смотрю на свое отражение и не вижу его. Я думаю о том, к чему мы
приходим по длинной и неровной дороге нашей жизни, на что надеемся, ощу-
щая зимний холодок старости. Все радужней для нас воспоминания о той по-
ре, когда были живы бабушки и дедушки, когда самые горькие слезы текли
ручьями только потому, что меня нельзя обижать - я маленький! И почему в
колодце прошлого светлее всего родники детства? Каждый сам для себя отк-
рывает пряный запах цветка и тепло солнечного зайчика, басовитое жужжа-
ние шмеля и ароматный вкус лесной земляники, сам, обжигаясь, пытается
поймать пламя свечки и, бунтуя, отвергает испробованное уже раз горькое
лекарство, сам, свалившись со стула, начинает бояться высоты и уж тем
более кого-то мохнатого, холодного, черного и неизвестного. Мир подарен
тебе родителями - открывай его! Только как же без вас, родные мои? Не
дадут упасть - на лету подхватят, отдадут последнее - ешь на здоровье,
убаюкают в тепле - спи, сынок...
И сынок спит, ни на мгновение не сомневаясь, что его должны любить
все и любить всегда. Потому, наверное, и говорят, что есть счастливое
детство. У кого-то его отняла война или другое несчастье, но тем, кому
оно досталось - счастливое детство - помнят, как было светло в роди-
тельском доме. Легко, не задумываясь, брать, не зная цены, истинной це-
ны, а иногда и безмерной цены того, что тебе дали твои близкие, - намно-
го труднее научится отдавать, тем более когда ты молод, жаден до жизни,
любишь сам и любим. Когда, как тебе кажется, ты уже вступил на нелегкий
путь своей судьбы.
И уж, наверное, только с годами приходит ясная добрая мудрость, когда
роскошью считаешь общение с высоким человеческим духом в беседе ли, кни-
ге или музыке, когда ни паутина ежедневной суеты, ни ужас ядерной ка-
тастрофы не скрывают простой истины: ты не один, человек, у тебя есть
родина, есть дети и есть друзья, и если ты не отдашь каждому своей люб-
ви, то настолько же ее будет меньше в этом мире... А мир в ней так нуж-
дается.
Я смотрю в свои глаза и думаю о себе...
Глава вторая



--===Северный ветер с юга===--


Глава вторая
...Точно помню, когда это случилось, тридцать лет назад я бежал по переходу
метро, где своя психология: вниз по ступень- кам рысью, а вверх пусть везут,
где переходы мучительны, потому что хоть и идут в толпе все вместе, но зато
каждый по-своему, и приходиться свой ритм менять, свой шаг то удлинять, то
укорачивать.
И вот на торопливом бегу словно что-то с резьбы сорвалось внутри.
Вздох без выдоха, как без выхода. Ребер нет - стенка. И стеклянный ста-
кан легких.
Я налетел на болезнь в упор. Я споткнулся об нее на таком ходу, что,
падая, не сразу ощутил всю глубину ее холодной про- пасти, а когда дос-
тиг-таки дна, то остановка была настолько резкой, что по инерции слетела
мишура сиюминутных побед и обид моего прошлого.
Колесо моей жизни достигло своей мертвой точки в самом низу, и мир
замер для меня, оцепенев в моем сознании, как кристалл, в котором проз-
рачно проглядываются все его грани - и внешние и внутренние. От такой
космической картины сжалось сердце смертной печалью - столько открылось
в людях всепоглощащего эгоцентризма, равнодушного страха и страдания,
страдания, страдания, которое не очищает души, не делает людей мудрее и
зорче к чужому горю. Нет, я не разлюбил жизнь - лишь осознал, сколько же
нужно всепрощения и терпимости, чтобы не потерять веру, чтобы радоваться
каждому новому утру , новому дню и жить свою жизнь... Но к этому я при-
шел далеко не сразу, а тогда...
Тогда я все-таки осторожными шажками добрался до работы.
Ян Паулс искоса понаблюдал за моими бережливыми движениями, сходил к
Лике, заведующей отделом, и меня на редакционной машине отправили в по-
ликлинику. Докторша велела измерить температуру, вписала диагноз в бюл-
летень - катар верхних дыхательных, это потом стали писать острое респи-
раторное заболевание, и на шесть дней я уткнулся в любимые дела. Немного
в жизни таких минут, когда можно сказать себе: "Наконец-то, займусь
главным..." Начну, по крайней мере. Именно такое было у меня ощущение в
начале той недели, когда в бюллетене, в графе режим было указано:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55

ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ    

Рубрики

Рубрики