Не сознается, что научная мысль есть
огромное, неиз...69
С конца XVIII в., когда в европейско-американской цивилизации ослабела сила
церквей, в эпоху философии просвещения и позже открылся путь более свободному
философскому мышлению; в научной мысли стала преобладать философская струя, с
одной стороны, мало отделимая или неотделимая от современной ей науки (философия
просвещения, формы лейбницианства, материализма, сенсуализма, кантианства и
т.д.), а с другой - разнообразные проявления христианских философий и
идеалистических философских систем - берклианства, немецкого идеализма
после-кантова времени, мистических исканий, которые входили временами в резкое
столкновение с достижениями науки и не считали себя ими связанными, даже в
областях научного знания.
Иллюзия и вера в примат философии над религией и над наукой стали ясными и
господствующими. Они могли по отношению к науке пустить глубокие корни, так как
часто трудно бывает отличить общеобязательное ядро научных построений от той
части науки, которая является в сущности условной, преходящей, логически
равноценной философским или религиозным объяснениям области научного знания.
Это могло и может и сейчас иметь место прежде всего потому, что логика научного
знания, естествознания в частности, до сих пор находится в запущенном и
критически не продуманном, не изученном состоянии.70
69. Наше внимание, конечно, сейчас должно быть обращено не на художественные,
утопические картины будущего социального строя, а только на научную обработку
социального будущего, хотя бы в художественной форме.
Здесь мы можем оставить в стороне анархические построения будущего, не нашедшие
пока ни жизненно важных проявлений, ни крупных умов, достаточно глубоко и
по-новому выявивших связанную с такой формой социальной жизни научно допустимую
и отличную от социализма жизненно возможную социальную структуру.
Оба течения социальной мысли правильно оценили могучую и неотвратимую силу науки
для правильного социального устройства, [дающего] максимум счастья и полное
удовлетворение основных материальных потребностей человечества. В научной работе
человечества как целого и там, и здесь признавалось то средство, которое могло
дать смысл и цель существованию человека и избавить его от ненужных страданий -
элементарных страданий - голода, нищеты, убийств в войне, болезней - здесь, на
Земле. В этом смысле и то и другое течение мысли, исходило ли оно из научных или
философских построений, вполне отвечает представлениям о ноосфере как фазе
истории нашей планеты, которая здесь на научных данных эмпирически утверждается.
Вера в силу науки неуклонно охватывала мысль людей Возрождения, но она нашла в
первых же апостолах социализма и анархизма - у Сен-Симона [1760-1825] и Годвина
[1756-1836] - крупных и глубоких творческих выразителей.
Реальное значение эти искания получили в середине XIX века, в работах крупных
ученых и политиков - Карла Маркса [1818-1883] и Энгельса [1820-1895] и в тех
последствиях, какие они вызвали в социально-государственной победе социализма -
в форме большевизма в России и в частях Китая и Монголии.
К. Маркс, крупный научный исследователь и самостоятельно мыслящий гегельянец,
признавал огромное значение науки в будущем, имеющем наступить социалистическом
строе; в то же самое время он не отделял науку от философии и считал, что
правильное их выражение не может друг другу противоречить. Это было в то время -
почти 100 лет назад - вполне понятно.
К. Маркс и [Ф.] Энгельс жили философией, ею обусловливалась вся их сознательная
жизнь, под ее влиянием строился их духовный облик. Почти никто в их время не мог
предвидеть, что они, современники видимого небывалого расцвета и влияния
идеалистической германской философии, современники Гегеля, Шеллинга, Фихте, жили
в действительности в эпоху ее глубокого заката и зарождения нового мирового
течения, гораздо более глубокого и по своим корням и по своей мощности -
расцвета точных наук и естествознания XIX века. В связи с этим действительность
не оправдала его [Маркса] и Энгельса представлений - примат науки над
философскими конструкциями в ХХ веке не может сейчас возбуждать сомнений. Но в
действительности научная основа работы Маркса и Энгельса независима от той формы
- пережитка 1840-х годов, в которую они ее - люди своего века - облекли. Жизнь
берет свое и с ней спорить бесполезно.
В действительности значение науки как основы социального переустройства в
социальном строе будущего выведено Марксом не из философских представлений, но в
результате научного анализа экономических явлений. Маркс и Энгельс правы в том,
что они реально положили основы "научного" (не философского) социализма, так как
путем глубокого научного исследования экономических явлений, они, главным
образом К.Маркс, выявили глубочайшее социальное значение научной мысли, которая
философски интуитивно выявлялась из предшествующих исканий "утопического
социализма".
В этом отношении то понятие ноосферы, которое вытекает из биогеохимических
представлений, находится в полном созвучии с основой идеей, проникающей "научный
социализм". Я вернусь к этому в дальнейшем.
Широкое распространение социалистических идей и охват ими носителей власти, их
влияние и в ряде крупных капиталистических демократий создали удобные формы для
признания значения научной работы, как создания народного богатства.
Новые формы государственной жизни создаются реально.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40