Упокоится же прежний государь там, где и положено — в монаршей усыпальнице замка Эльсдорф, что в двадцати лигах к восходу от столицы.Напоследок месьор Хорн (так звали владельца салона) посоветовал мне, как чужестранцу, отправляться домой и по меньшей мере до завтрашнего утра не выходить на улицу. Поскольку сговор содержателя таверны и аквилонского посла исключался по понятным соображениям, я понял: впереди интересная ночь.После «Амфитерна», где я оставил очередную, уже почти паническую записку Райану, я поехал в сторону замка короны.Интересно же посмотреть, что там происходит!..Стража косилась на меня ревностно, но без недоброжелательности — что возьмешь с иностранца! — простецы вообще не замечали, а если и замечали, то мигом усматривали дворянский герб и вышитых на плаще аквилонских львов.— Куда, ваша милость? — прокричал мне вслед неопрятный краснорожий мясной торговец. — Не езжали бы, зашибут! Тут вам не Аквилония, мы варвара себе в короли не возьмем!— А кого возьмете? — ответил я, обернувшись.— Да хоть бы и Тараска! — ухмыльнулся мясник. — Все ж не демоново семя! Разорители страны!Я только крякнул и поддал лошади шпор. Боги-вседержители, да при чем тут принц Тараск? Это при живых-то наследниках Нимеда в количестве четырех голов! И внуков не забудем… И любимого дядюшку с двоюродными братьями! Простецы совсем ополоумели! Тараска им в короли, ничего себе!Это было только первым тревожным звоночком, на который я не обратил особого внимания. И совершенно зря.Огромная Замковая площадь, с трех сторон окруженная каменными зданиями управ и конным манежем, а с четвертой венчаемая хмурой коробкой замка-дворца, гудела, подобно растревоженному улью.Я решил, что здесь уже присутствует не менее семи-восьми тысяч горожан, представителей дворянского сословия, военных, не несущих службы, пронзительно свистящих мальчишек и всяческого подозрительного сброда.Я намеренно отбросил плащ слева, чтобы были заметны рукояти меча и кинжала — отвратительную кофийскую саблю я теперь не носил, на днях купив у оружейника легкий стальной клинок.Толпа шумела, ворчала, тяжело ворочалась, бросала на выстроившихся перед дворцом гвардейцев недоуменно-злобные взгляды и скупо выражала недовольство. Я отметил отсутствие над главной башней королевского вымпела — только черно-белое знамя траура.— А что, милейший, наследник-то прибыл? — я окликнул какого-то изумительного хмыря, разодетого в драные вонючие лохмотья. Барон Гленнор всегда говорил, что самые последние новости можно узнать именно у нищих, ибо таковая гильдия осведомлена о событиях лучше всех офицеров тайных служб вместе взятых.— Как же, прибыл, ваша аквилонская милость, — побирушка стрельнул глазами на геральдических львов, оценил покрой моего платья и остановил взгляд на поясном кошельке. Моя рука сама потянулась за серебряным талером. Получив монетку, нищий заговорил охотнее: — Всего полтора колокола назад приехал. И что удивительнее всего, вел за собой лишь собственных дворян, незнамо куда подевав господ гвардейцев Золотой Сотни.— Отстали, наверное, — я намеренно равнодушно пожал плечами.— Да уж, отстали, — фыркнул нищеброд. — Верные люди рассказывают, будто Нимедово отродье папенькиных соглядатаев… Того… Да и не ездил он ни к каким Соленым Озерам. В замке за городом отсиживался, пока верные клевреты старика-папашу… Того…— Чего — «того»? — нахмурился я.— Семейство у них змеиное, — громко и ничуть не страшась заявил обтрепанный. В другие времена за эдакие словечки не миновать бы ему малоприятной беседы с суровыми мальчиками из Вертрауэна или Королевского Кабинета. — Поручил Коротышке отравить отца, а сам только и дожидается, как корону нацепить.Я выудил вторую монету.— Ох, надо было и прежде слушать поучения светлейшего барона Гленнора да больше разговаривать с нищими. Льют много пустых слов, но кое-какое рациональное зерно из них выудить можно.— Коротышка — это кто?— Ихняя поганая светлость, паук, змий и кровопивец! Герцог Эрде, кто ж еще? Наводнил город соглядатаями, порядочному человеку шагу ступить не дает! За что, спрашивается, Золли Безухого полторы луны назад казнили? Ну, нарисовал человек пятиглавую гадюку на стене, что ж такого?Мне мгновенно вспомнилась плохо закрашенная картинка на камнях одного из домов Бельверуса. Может быть, та самая, о которой помянул нищий.— Да, действительно, а что такого? — играя удивление, вопросил я, швыряя бродяге очередной талер.На меня обрушился целый водопад обвинений в адрес королевской власти, но, когда стал ясен смысл всего сказанного, я неприятно поежился. Было от чего.— Золли-то, дурачок! Какой из него вор? Вот и я говорю, что никакой, ваша милость! Так, по мелочи промышлял. То куренка с лотка стащит, то кошелечек срежет, и ведь непременно попадется. Четыре года назад от стражи усекновение уха получил, чтоб неповадно воровать было. А тут нашел себе легкий приработок. Бери котелок с краской да малюй по ночам крамольные изображения! За каждое — по талеру, а коли нарисовано в благородных кварталах — то полтора. Я бы сам тоже пошел, да стар стал. Хорошо платили, ваша милость, ничего не скажу.— Кто же платил-то? — деревянно осведомился я.— А кто его знает! Приходили люди, платили серебром, говорили, чего малевать… Не из благородных, это точно, но и не из нищенской гильдии. Видать у них свои, особенные планы были. Так вот, я про Золли. Бедолага всегда на ногу не особо скор был, так еще и кривой. Изобразил пятиглавую гадину, слова нужные написал и тут же в лапы проклятущего департамента попался. Полную седмицу в Вертрауэне мурыжили, на дыбу подвешивали, изломали всего, а Золли знай себе твердит — не знаю я, кто картинку приказывал рисовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83