Цифры. Всегда только цифры.Перед ним шло четверо подростков. Малолетние преступники, гангстеры? Нет, они похожи больше на учеников колледжа, будущие ядерные физики и математики. Что они делают здесь, в этой части города? Подумай, они еще поют.Я пел когда-нибудь? Погодите, встретитесь лицом к лицу с непреклонной реальностью плюсов и минусов! Пускай поют, а мы послушаем...Джеффри Темблин внезапно остановился.Подошва его ботинка прилипла к тротуару. Сделав гримасу, он отодрал подошву, поднял ногу и осмотрел низ ботинка: жевательная резинка! Черт возьми, когда это люди научатся быть аккуратными и не бросать жевательную резинку на тротуар, где на нее можно наступить?Ругаясь сквозь зубы, Джеффри осмотрелся в поисках кусочка бумаги, от всего сердца желая, чтобы у него под руками оказалось одно из упражнений, составленных доктором Фенензелом.Он заметил лист голубой бумаги, лежавший у самой обочины, и, прыгая на одной ноге, подобрал его. Он даже не посмотрел на этот лист. По всей вероятности, это какой-нибудь старый счет одного из здешних супермаркетов, где обозначены товары, цены, цены, цифры и еще раз цифры, – куда только девалась в этом мире поэзия?Скомкав голубой лист, он со злостью оттирал подошву от жевательной резинки. Потом, чувствуя себя снова чистым и аккуратным, он сжал бумагу в математически правильный шар и бросил в кювет.Больше она ничего не заслуживала.Послание Мейера Мейера составило бы необычно тонкий томик стихов. * * * – Солнце сияет и шлет нам привет, – пел Сэмми. Радостным хором встречаем рассвет.– Встречаем, встречаем, встречаем рассвет, – подхватил Баки.– А как дальше?– Встречаем, встречаем, встречаем рассвет, – повторил Баки.– Давайте споем гимн нашего колледжа, – предложил Джим.– К матери гимны всех колледжей, – сказал Сэмми. – Давайте споем “Русалка Минни”.– Я не знаю слов.– Кому нужны слова? Важны не слова, а эмоция.– Слушайте, слушайте, – сказал Баки.– Слова – это не более чем слова, – философски заметил Сэмми. – Если они не исходят отсюда. Прямо отсюда. – И он приложил руку к сердцу.– Где эта Мезон Авеню? – поинтересовался Джим. – Где все эти испанские курочки?– Дальше по улице. К северу отсюда. Не говори так громко. Вон там полицейский участок.– Я ненавижу легавых, – сказал Джим.– Я тоже, – поддержал его Баки.– Я ни разу не встречал легавого, который не был бы насквозь сукиным сыном и сволочью, – заметил Джим.– И я тоже, – поддержал его Баки.– Я ненавижу летчиков, – сказал Сэмми.– Я тоже ненавижу летчиков, – согласился Бакки. – Но я ненавижу и легавых.– Особенно я ненавижу летчиков реактивных самолетов, – добавил Сэмми.– О, и я тоже особенно, – сказал Баки, – но легавых я тоже ненавижу.– Вы еще под мухой? – спросил Джим. – А я под мухой, и это замечательно. Где эти испанские девочки?– Дальше по улице, дальше, имей терпение.– Что это такое? – спросил Баки.– Что?– Вот этот голубой лист бумаги. Вон там.– Что? – Сэмми повернулся в ту сторону. – Это лист голубой бумаги. А что ты думаешь?– Не знаю, – ответил Баки. – А ты что думаешь?Они пошли дальше, мимо второго экземпляра послания Мейера.– Я думаю, это письмо от глубоко несчастной незамужней старой перечницы. Она пишет своему воображаемому любовнику на голубой бумаге.– Прекрасно, – сказал Баки. Они пошли дальше.– А что это, по-твоему?– Это извещение о рождении ребенка у парня, который хотел мальчика, но случайно родилась девочка. По ошибке ему прислали извещение не на розовой, а на голубой бумаге.– Еще лучше, – заметил Сэмми, – а ты что скажешь, Джим?– Я под мухой, – ответил Джим.– Понятно, но что ты думаешь об этой голубой бумажке? Они продолжали идти и прошли уже почти полквартала.– Я думаю, это кусок голубой туалетной бумаги, – вдруг сказал Джим.Баки остановился:– Давай проверим.– А?– Подойдем посмотрим.– Бросьте, бросьте, – сказал Джим, – не будем зря тратить время. Нас ждут испанские девочки.– Это займет не больше минуты, – возразил Баки и повернул назад за куском бумаги.Джим схватил его за руку.– Слушай, не будь психом, пошли дальше.– Он прав, – согласился Сэмми. – Кому интересно, что это за дрянь?– Мне, – ответил Баки, вырвал руку, быстро повернулся и побежал назад. Его товарищи видели, как он поднял бумагу.– Ненормальный псих, – сказал Джим, – задерживает нас.– Да, – согласился Сэмми.Стоя на том месте, где лежала бумага, Баки читал ее. Внезапно он бросился бежать по направлению к мальчикам. Тедди Карелла посмотрела на часы.Было 6.45.Она подошла к краю тротуара, подозвала такси и села в машину сразу же, как только та остановилась.– Куда, мадам? – спросил шофер.Тедди вынула из сумочки карандаш, полоску бумаги, быстро написала: “87-й полицейский участок, Гровер Авеню”, и отдала бумагу водителю. Глава 15 Анжелика Гомес села и потрясла головой.Она туже натянула юбку, поставила локти на поднятые колени и снова потрясла головой, потом осмотрелась с недоумевающим видом, как человек, проснувшийся в незнакомой гостинице.Она вспомнила.Анжелика провела пальцами по затылку. Там, где Вирджиния ударила ее рукоятью револьвера, вздулась огромная шишка. Она тронула ее и поморщилась от боли, которая щупальцами ползла во все стороны, горячо пульсируя, усиливая чувство разочарования и бессильного гнева. Анжелика поднялась с пола, стряхнула пыль с черной юбки и бросила на Вирджинию Додж взгляд, которым можно было бы убить целую армию.И в этот момент она задумалась, была ли жидкость в этой бутылке действительно нитроглицерином.Коттон Хейз потрогал щеку, где острая сталь сорвала кожу. Рана была довольно болезненной. Он приложил к щеке холодный влажный платок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41