Она снята жакет и побесила его на спинку стула. Ворот блузы разошелся, еще больше открывая ничем не стесненную грудь. Она думала о своем – может быть, о человеке по имени Касым, которому она перерезала глотку и чьи друзья имели право отомстить ей; может быть, о безжалостном законе; возможно, об острове в Карибском море, где живут простые люди, где всегда сияет солнце и где она работала на сахарных плантациях во время сбора тростника и по ночам пила ром под звуки гитары, доносившейся с черных бархатных холмов. За столом сидела Вирджиния Додж, одетая во все черное – черное платье, черный плащ и черные туфли. Даже ее бесформенная кожаная сумка была черная. В руке – вороненая сталь револьвера. Перед ней – бесцветная маслянистая жидкость, готовая взорваться от малейшего толчка. Пальцы Вирджинии отбивали дробь на столе. Ее карие глаза беспокойно шныряли по комнате, словно птицы, бьющиеся об оконное стекло, и постоянно возвращались к барьеру в ожидании детектива, который послал на смерть ее мужа.На полу, за высокими металлическими ящиками картотеки, лежал Альф Мисколо, полицейский клерк. Он был без сознания, дышал с трудом и не сознавал, что, может быть, умирает. Ему казалось, что он снова стал ребенком и подносит к карнавальному костру кипу бумаги, чтобы костер разгорелся еще ярче на самой середине улицы. Ему казалось, что он счастлив. Коттон Хейз спрашивал себя, поднялась ли температура в комнате.Это трудно было определить. Сам Хейз сильно потел, но он всегда потел, когда нервничал. Он не понимал до конца, что решил Бернс. Может, пожертвовать Кареллой, чтобы его остальные подчиненные остались в живых. Но Хейз никак не мог примириться с этим. Ему не приходилось много потеть, когда он служил в 30-м участке. Участок находился в фешенебельном районе, и, по правде говоря, Хейз не очень-то радовался переводу в 87-й участок. Это произошло в июне, а теперь был октябрь, – несчастные четыре месяца, а он уже чувствовал себя частью 87-го участка, работал вместе со всеми, всех знал, и его очень беспокоила судьба одного из полицейских 87-го участка по имени Стив Карелла. Может быть, лейтенант был прав. Хейз сделал для себя открытие: 87-й участок находился в странном районе, и в нем работали странные люди. Он отнесся крайне враждебно к своему переводу, не желая иметь дела с трущобами и их обитателями, заранее считая детективов 87-го участка безнадежными циниками, утратившими всяческие иллюзии и идеалы. Но очень быстро убедился в противном.Он понял, что в трущобах живут обычные люди. Им хотелось любви, хотелось уважения, и не всегда стены трущобы были звериной клеткой. Хейз узнал все это от своих товарищей, и был крайне удивлен, когда понял, что люди, работающие в 87-м участке, руководствуются принципами, нисколько не снижавшими эффективности их борьбы за соблюдение закона, – человечностью и честностью. Когда нужно, они проявляли жестокость, но старались понять того, кто нарушил закон. По их мнению, житель трущоб необязательно преступник. Вор был вором, но оставался человеком. Человечность и честность.Эти принципы, казалось, не очень подходили людям, ежедневно встречавшимся лицом к лицу с насилием и внезапной смертью.И вот теперь, в этой комнате, люди столкнулись с ситуацией, которая никак не согласовывалась ни с человечностью, ни с логикой. Вирджиния Додж сидела за столом, ожидая свою жертву, как воплощение алогичности и бесчеловечности.Может быть, Вирджиния Додж по-своему была права. Око за око, зуб за зуб – разве не так сказано в Библии? Отец Хейза был религиозным человеком и назвал сына в честь Коттона Мезера, воинствующего пуританского священника, ярого охотника за ведьмами.Джеремия Хейз не мог согласиться с тем, что суды над ведьмами в Салеме были порождением врожденных суеверных страхов, зависти и желания отомстить за мелкие обиды. Он не считал Коттона Мезера виновным в том, что лихорадочная охота за ведьмами в Салеме приняла характер массового психоза.И вот теперь в роли охотника за ведьмами выступает Вирджиния Додж. Она жаждет мести. Стив Карелла нанес ей непоправимый вред, отправив ее супруга в тюрьму, где тот скончался. Может быть, блаженной памяти преподобный Перрис в 1692 году счел, что жители Салема нанесли ему подобный же вред, когда торговались относительно того, сколько дров ему понадобится на зиму. Может быть, преподобный Перрис совершенно бессознательно подбросил дров в костры, на которых сжигали ведьм, давая против них показания, чтобы отомстить мелочным горожанам. Но в поведении Вирджинии Додж не было и намека на то, что она действует бессознательно. Она пришла сюда, чтобы убить Кареллу, чтобы утолить жажду мести.“Интересно, стало у нас жарче?” – подумал Хейз, оглядел комнату и увидел, что Уиллис развязывает галстук. Коттон надеялся, что, если температура в комнате действительно повысилась, никто не скажет об этом и никто не пойдет к термостату, чтобы переставить его стрелку на нормальный уровень.Прислонившись к стене у вешалки, лейтенант Бернс смотрел на Хейза, прищурившись. * * * Единственным, кто заметил, что Хейз перевел стрелку термостата, был Бернс. Во время разговора с Гроссманом он увидел, как Хейз быстро шагнул к стене и взялся за термостат. Позже он наблюдал за Хейзом, когда тот закрывал окна, и понял: у него что-то на уме, его действия не случайны, а связаны между собой.Бернс старался понять, в чем заключается план Хейза.Он видел действия Хейза, но был совершенно уверен, что никто, кроме него, не заметил этого. Хейз явно рассчитывал, что духота в комнате поможет ему осуществить его план. Кто первый пожалуется на духоту?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41