– Вы, по-моему, уже, имели случай понять, что люди для нас делятся лишь на три категории: свои, враги и все остальные… Успокойтесь, ваши деньги меня не интересуют. Еще не бедствуем, право… Мне показалось, что вы без особого энтузиазма относитесь к занятиям в «бомбических классах», – вдруг резко переменил он тему. – Я прав?
– Правы, не буду скрывать, – кивнул Сабинин. – Много полезного узнал, хоть сейчас способен самостоятельно изготовить неплохую бомбу и грамотно ее использовать, но все равно… По-моему, это не моя стезя, если уж вы хотите полной откровенности.
– Я ее только приветствую, – сказал Кудеяр. – Что поделать, к этому занятию тоже необходимо своего рода призвание.
– Ну, вы же не спрашиваете согласия. Насколько мне удалось понять из вольных разговоров меж моими… соучениками, иные тоже не пылают особым энтузиазмом.
– Интересно, кто?
– Я вам не доносчик.
– Ну, Николай, при чем тут это… – Кудеяр смотрел серьезно. – Видите ли… Я могу себе позволить быть с вами полностью откровенным. Подавляющее большинство ваших соучеников ни к чему другому и не способны. Это, так сказать, потолок их достижений. Можете видеть в моих словах проявление чрезмерного цинизма, но положение мое в чем-то напоминает положение воинского командира. Вы, когда были командиром роты, имели возможность тех из ваших солдат, кто не имеет особого призвания к кавалерийскому строю, перевести, скажем, в саперы? Нет, конечно? Вот видите… Я нахожусь в схожем положении. Но разговор не о них – о вас. У вас, сдается мне, есть все задатки, чтобы подняться над рядовыми . И я хочу поручить вам очень серьезное и ответственное дело. Сегодня краковским поездом прибывает некая дама. Ее настоящее имя вам нет необходимости знать, но что касается остального… Состоит она в партии социалистов-революционеров, в боевой организации партии. И занимает там довольно высокое положение. В настоящий момент она выступает доверенным лицом Бориса Викентьевича Суменкова. Слышали о таком?
– Еще бы. Личность в России известная даже для тех, кто не имеет отношения к подполью. Король террора…
– Да, обожает Борис Викентьевич, между нами говоря, подобные помпезные эпитеты, – усмехнулся Кудеяр. – Явственный позер, если совсем откровенно. Не отрицая за ним некоторых крупных успехов, все же замечу по секрету, что эсеры сейчас переживают не самый благоприятный для себя период. Их позиции в России изрядно подорваны последними арестами, ряды поредели, словом, организация сейчас не столь могущественна и держится главным образом за счет памяти о былых свершениях… Трудные для них времена настали, поверьте. Разумеется, товарищ Суменков никогда не признает вслух такое положение дел… Что не имеет никакого значения. Мы-то знаем истинную ситуацию…
– Вы это не без удовольствия говорите…
– Ошибаетесь, – энергично запротестовал Кудеяр. – Мы все, несмотря на партийные разногласия, объединены общей целью, свержением монархии, победой демократической республики…
– Давайте без недомолвок, – сказал Сабинин. – Мне не два года по третьему, и я достаточно долго вращаюсь среди вас… Сознайтесь, имеет место и некоторое соперничество, ревность и даже трения…
С принужденной усмешкой Кудеяр в конце концов кивнул:
– Хорошо, что греха таить… Вы правильно понимаете. Впрочем, я полагаюсь на гибкость вашего ума, вы – личность незаурядная… К сожалению, все мы обыкновенные люди с присущими человеку слабостями, это находит отражение и во взаимодействии партий… Так вот, я хочу вам поручить ответственное дело. Она захочет с вами встретиться, эсеров вы уже заинтересовали. Что вы так на меня уставились? Революционное подполье кое в чем похоже на обычную деревню, где любая, даже мелкая новость обсуждается долго, подробно, во всех избах… После удачного покушения на некоего жандарма вы приобрели в определенных кругах некоторую известность, о товарище Николае говорят, он на хорошем счету… Зная эсеров, зная тяжелую ситуацию, в которой они сейчас находятся, нельзя исключать, что сия дама попытается, грубо говоря, переманить вас к ним. Я пока что, как ни ломал голову, так и не нашел другого объяснения ее внезапному визиту. И поэтому хотел бы…
– Господи, я все понял, – сказал Сабинин, когда молчание стало затягиваться вовсе уж неприлично и тягостно. – Вы хотите, чтобы я выступил при ней в роли шпиона, а? Вашего шпиона…
– Ну, к чему такие словеса? Мне бы хотелось, скажем, чтобы вы вовремя ставили меня в известность о ее намерениях и помыслах, только и всего. Все это не из пошлого обывательского любопытства будет делаться, а в интересах партии. Вы ведь не отделяете себя от партии? Элементарное человеческое благородство накладывает на вас обязательства перед нами …
– Не спорю, – сказал Сабинин. – Я и не намерен пока что с вами расставаться, рвать отношения. У меня есть, знаете ли, некоторое представление о чести. До сих пор вы со мной были честны, я вам обязан в первую очередь тем, что вы мне помогли вырваться из России… – Он тряхнул головой. – Согласен. Можете мною располагать. Во всем этом есть именно та доля авантюризма, которая мне никогда не давала жить спокойно… Но вы уверены, что моя скромная персона…
– Уверен. Она слишком настойчиво и последовательно интересовалась вами. Повторяю, у меня нет других объяснений ее неожиданному визиту. Здешние эсеровские дела мне хорошо известны, и я, как ни ломал голову, не доискался, что заставляет сюда ехать доверенное лицо Суменкова… Вы встретите ее на вокзале, – сказал он уверенно, как о деле решенном. – Отвезете в отель. Ни в коем случае не уклоняйтесь от общения, разговора, откровенности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97