ее появление возле любого деревенского дома означало, что ночью придут с обыском, увезут хлеб и уведут кормильца.
Чтобы оправдать уничтожение миллионов крестьян, в 70-х годах в учебниках по истории СССР появилось утверждение, что кулаки Сибири были связаны не только с внутренней оппозицией, но и с зарубежными контрреволюционными центрами и иностранными разведками. Это тем более забавно читать, зная, каков был культурный уровень в сибирской деревне Герасимовке.
"Кулачество в районах сплошной коллективизации было ликвидировано, сообщает "История КПСС" 60-х годов. - Кулаки, противодействовавшие коллективизации, выселялись с мест постоянного жительства. С начала 1930 года по осень 1932 года из районов сплошной коллективизации было выселено 240 757 кулацких семей".
Попробуем оценить разгул гуманизма советской власти. Крестьянские семьи (хозяйства) в России были многодетными: 4-8 и более детей. Средняя семья, таким образом, состояла из двух стариков, шести их взрослых детей с мужьями и женами, плюс по четыре ребенка у каждой пары, то есть всего 38 человек. При таком прочтении масштаб репрессий достигает девяти миллионов. Там же говорится: "Советская власть сделала все необходимое по устройству бывших кулаков на новых местах жительства, создала им нормальные условия жизни. Основная масса кулаков-выселенцев была занята в лесной, строительной и горонорудной промышленности, а также в колхозах Западной Сибири и Казахстана. Партия и Советская власть перевоспитывали кулаков, помогали им стать полноправными гражданами и активными тружениками социалистического общества".
Текст понятен и без комментариев. Лишь одно замечание: здесь говорится о ссылке кулаков, но не сообщается, сколько кулаков погибло в ссылке, сколько было отправлено в тюрьмы и лагеря, сколько расстреляно, наконец, сколько арестовано середняков и бедных, именовавшихся "подкулачниками". Разные несоветские источники сообщают разные цифры. Не углублясь в дискуссию, отметим, что вместе с умершими от голода, репрессированными, убитыми и погибшими в тюрьмах, на этапах и в лагерях кампания коллективизации стоила России, по мнению исследователей, от 6 до 22 миллионов жизней. В обысках, конфискации имущества, арестах, выселении, расстрелах участвовали десятки тысяч партийных работников и уполномоченных ОГПУ, милиция, внутренние войска, армия. Ложь пронизывала отчетность сверху донизу, и тщательно скрывалась информация о том, что происходило.
В колхозе крестьянин становился рабом, подчиненным местной партийной бюрократии, а та - городской. По существу, это был возврат к крепостному праву.
Реакцией голодающих рабов было грандиозное по масштабам воровство. "Начались хищения колхозного хлеба, - писала "Пионерская правда" в январе 1933 года. - Таскали килограммами, ведерками, таскали в карманах, голенищах сапог, таскали в мешках". Власти отбирали у крестьян, крестьяне пытались вернуть назад часть своего.
Советский учебник "История государства и права" называет советское законодательство "высшим типом права". По этому праву изъятие хлеба осуществлялось в 30-е годы только на основе административных указаний. Постановления, за невыполнение которых полагалось уголовное наказание, создавались самими карательными органами. Закон от 7 августа 1932 года (за месяц до убийства Павла и Федора) приравнял коллективное имущество к государственной собственности, объявив его "священным". Сделав личную собственность крестьянина второстепенной, он за кражу государственной карал, как за тягчайшее преступление. Согласно "высшему типу права", огурец, сорванный прохожим с колхозной грядки, становился формой классовой борьбы против социализма. Этот же закон приравнял высказывание против колхоза к государственному преступлению.
Крестьян, особенно неимущих, власти старались сделать заинтересованными в раскулачивании. Донесение на соседа-кулака, скрывшего излишки хлеба, давало доносчику по закону 25 процентов конфискованного имущества. Теоретически и остальное имущество арестованного, то есть лошадь, корова, плуг и пр., тоже, так сказать, переходило крестьянину-доносчику в том случае, если он вступал в колхоз: собственность осужденных становилась общей. Крестьянам предлагался более легкий путь обогащения, нежели работать самим: донос. Трагикомизм ситуации заключался в том, что после четырех доносов бедняк, получив 100 процентов кулацкого имущества, становился кулаком и - отправлялся следом за своими жертвами в лагерь.
Политические процессы, подобные герасимовскому, разжигали массовые репрессии, а репрессии обеспечивали Сталину достижение всех четырех целей: миллионы арестованных крестьян становились почти даровой рабочей силой (на эвфемистическом языке третьего издания БСЭ - коллективизация помогла "ликвидировать аграрное перенаселение"), отобранный хлеб шел для армии и в города, массовое сопротивление ликвидировалось, а оппозиция внутри партии обвинялась в противодействии этому процессу, и возникла возможность ее уничтожить. Это было поистине мудрое решение Сталина.
В советской прессе никогда не писалось о том, что среди показательных процессов 30-х годов - над партийной оппозицией, инженерами, крупными военными и другими категориями людей - был особый показательный процесс над кулаками. Историческая беспримерность этого суда состояла не только в том, что целая семья была выдана за политическую организацию террористов, но и в том, что главным объектом политической игры стали дети. Именно для показательного процесса нужен был Павлик Морозов, не персонально, а как модель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65