Его ногти вонзились в ладони. Положение казалось почти безнадежным. Открытая палуба не обещала никаких укрытий, и козырей про запас у них не было. Он с яростью пытался понять, каким образом врагу удалось выйти на их след. Быть может, Ионидес...
Внезапно звук двигателя поднялся до невыносимого визга, и “Цинтия” словно зарылась носом в воду. Лицас вырубил свет и перешел на корму.
– Через час-другой двигатель просто рассыпется. Хотя, наверное, он нам на столько и не понадобится. Что будем делать, капитан? Продадим наши души подороже?
Он вытащил “ли-энфилд” из чехла, и Бонд услышал, как Лицас открыл казенную часть, вставил обойму и закрыл затвор. Совершенно инстинктивно Бонд прикоснулся к рукоятке “вальтера”, заткнутого за пояс. Что делать – он не знал, но волна отчаяния схлынула.
– Все дело в том, что им от нас нужно, – сказал он. – Если они имеют задание уничтожить нас, то положение наше безвыходно. Если хотят взять живьем, то мы можем побороться.
Лицас заворчал.
– Ничего, скоро узнаем, что им нужно. Они могут... Он осекся, поскольку какой-то беззвучный взрыв осветил все вокруг хрупким, ярким блеском. Он почувствовал себя жестоко раскрытым и совсем беззащитным. Моральный эффект, который производит на расстоянии меньшем, чем сотня ярдов, прожектор в миллион свечей, поистине чудовищен, и противник, видимо, знал об этом, поскольку невыносимая иллюминация продолжалась в тишине целую четверть минуты. Крепко зажмурив глаза, Бонд всеми силами старался сопротивляться воздействию света, он нащупал “томпсон” и привел его в состояние готовности. Следом над водой разнесся усиленный громкоговорителем голос:
– Остановиться! Немедленно остановиться, иначе вы будете уничтожены!
– Ну что, выключить этот фонарик, Джеймс? – послышался голос Лицаса.
– Не сейчас. Сейчас ляг. И ты, Ариадна, тоже. Пусть решат, что им делать дальше.
Прошло еще с четверть минуты, в течение которых “Цинтия” изо всех сил тянула к берегу. Затем раздался резкий, трескучий хлопок выстрела из легкого орудия, и где-то впереди, на воде, тяжело ухнуло.
– Что ж, теперь ясно, с кем мы имеем дело – генерал Аренский. Фон Рихтер и его люди не осмелились бы выйти в море с такой помпой. – Теперь Бонд знал, что делать. Он выпалил скороговоркой. – У нас есть немного времени. Огонь они откроют не сразу – у них приказ взять нас, по возможности, живьем. Потянем время. У нас только один шанс на спасение. Надо принайтовить штурвал, тихо спрыгнуть за борт и плыть на буксире. В данный момент от берега нас отделяют около полутора миль. Нико, сделаешь?
– Само собой.
– Мы тебя ждем. Приготовь винтовку.
– Готова.
Громкоговоритель обратился снова.
– Немедленно остановиться, или следующий выстрел будет произведен в вас!
– Попробую поводить их за нос, – сказал Бонд. Выждав столько, сколько позволяли нервы, он крикнул:
– Согласен. Я готов сдаться. Но при условии, что вы отпустите девушку, которая со мной. Она здесь случайно.
Пауза. Бонд считал драгоценные секунды. Наконец послышалось:
– Никаких условий. Сдавайтесь немедленно.
– Я требую отпустить девушку.
Еще одна короткая пауза, и за ней резкая фраза:
– Даю десять секунд на то, чтобы выключить мотор. В противном случае открываю огонь!
– Считай до пяти, Нико. Ариадна, прими штурвал, пока он будет стрелять.
Бонд затаил дыхание и приоткрыл один глаз. Свет мгновенно проник внутрь черепа. При первом выстреле из винтовки, раздавшемся рядом, он застрочил из “томпсона”, стремясь не столько попасть в людей, сколько заставить их отскочить от орудия. Лицас выстрелил еще раз, и все погрузилось в кромешную тьму. “Цинтия” круто накренилась. Сердце успело стукнуть лишь дважды, когда вновь раздался грохот орудия, и мгновенно в нескольких футах от Бонда что-то дико заскрежетало, обдав его голову и плечи фонтаном брызг. Только теперь он понял, что задержал дыхание, и шумно выдохнул.
С победоносным хохотом Лицас вывинчивал лампы в навигационных фонарях и выбрасывал их одну за другой за борт.
– Теперь на несколько минут они будут слепы, как кроты. Беда только в том, что они все же смогут нас слышать, если догадаются выключить свой двигатель. Воспользуемся паузой. Подадим назад и немного поперек прежнего курса.
Пушка выстрелила еще дважды, но снаряды легли где-то в пятидесяти-шестидесяти ярдах.
– Злятся. Держи, Джеймс. Знаю, ты это не очень-то уважаешь, однако, когда ты окажешься в воде, это подействует, как коньяк.
Бонд сделал хороший глоток из предложенной бутылки и передал ее Ариадне. Распространившееся от напитка тепло принесло ощущение физического комфорта, но когда Бонд заговорил, в его голосе не было благодушия.
– Итак, мы безоружны. Я говорю о наших операциях на суше. Сейчас мы спокойно можем выкинуть наши автоматы и винтовки в море. Единственное стоящее оружие теперь-мой нож.
– Оставь, Джеймс, – Ариадна положила руку ему на плечо. – Сейчас наша задача – добраться до берега. По-моему, нужно думать об этом.
– Верно, – угрюмо подтвердил Лицас. – Надеюсь, они не смогут наладить свой прожектор скоро. Если я не прав, нам конец. – Он вперился в темноту. – Эх. Направились к берегу по ошибочному курсу. Хотя погодите... Кажется, сбавляют ход. Точно. Вырубили мотор. Пора уходить. Но не все разом. Первым – лучший пловец.
– Да, чуть не забыл, – внезапно сказал Бонд. – Возьмите обувь. Без нее мы пропадем. – Он снял свои ботинки с парусиновым верхом и заткнул их за пояс. – Ладно. Я пошел.
– Ариадна следом, за ней я. Я ей скажу, куда плыть. Давай, Джеймс. Увидимся на берегу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77