Publications;
Аннотация
Проза здесь перед нами, конечно, короткая. Но ярости хватит на несколько романов. Что именно описывает Берроуз, против чего протестует - не столь важно. Важно прямое действие, кривая логика и кривая речь. Настоящий революционер всегда по обе стороны баррикад и главный его враг - тот, кто с белым флагом. В "Здесь Ах Пуч" перед нами - смерть майя, в "Аллее Торнадо" - убийство американской мечты. За все. И за все хорошее в том числе: "...благодарю за индейцев, не очень строптивых, не очень опасных, благодарю за истребленных волков и койотов, благодарю за наклейки "Убей пидора во имя Христа", благодарю за выведенный в лабораториях СПИД, благодарю за нацию стукачей" Отсюда и посвящение Джону Диллинджеру, отсюда и музыка Автоматчика Келли. Лишь бы не сродниться с уродами, которых ждет неминуемая смерть от вируса, который они сами и породили. Речь, конечно, идет о вирусе словесном, звучащем, точнее, озвучивающем. Стоит лишь описать страх, и человек испугается. Достаточно описать гибель уродов, и она тут же настанет.
Уильям Берроуз
Кот внутри
ЗДЕСЬ АХ ПУЧ
Кодексы майя — несомненно, книги мертвых; можно назвать их инструкциями по путешествиям во времени. Если вы верите в реинкарнацию, неизбежен вопрос: как подготовиться к следующей жизни? Представьте, что смерть — опасное путешествие, в котором вам аукнутся прежние ошибки. Если вы досконально не изучите факты, вы не прибудете в пункт назначения или, быть может, прибудете по кусочкам. Какие же принципы следует определить? Должно быть, самый важный — спокойная настороженность, лежащая в основе боевых искусств и других систем духовного тренинга — достичь душой и телом состояния бдительной пассивности и сосредоточенного внимания. Подозрения, страх, самонадеянность, твердая убежденность в том, что хорошо, а что плохо, ужас и желание избежать того, что в человеческих представлениях считается "чудовищным", — такие состояния души и тела чреваты катастрофой. Считайте себя пилотом сложного космического корабля, летящего в неизвестности. Если вы испугаетесь, будете стесняться, не станете смотреть на то, что перед вами, вы разобьете корабль. С другой стороны, легковерие и некритическая восприимчивость почти столь же опасны.
Ваша смерть — организм, который создаете вы сами. Если вы боитесь ее или смиренно ожидаете, организм становится вашим хозяином. Смерть — многообразный организм, она никогда в точности не повторяется. Встречать ее следует, с удивлением узнавая. Поэтому я считаю египетские и тибетские книги мертвых, с их упором на ритуалы и знание правильных слов, совершенно несостоятельными. Правильных слов не существует. Смерть — вынужденная посадка, зачастую — прыжок с парашютом. Мотор страшно барахлит. Ищи, где приземлиться. Пейзаж обманчив. То, что сверху кажется гладким полем, может обернуться зыбучими песками или болотом. И, наоборот, — в горах может скрываться долина или гладкое плато. Сосредоточься. Смотри всем своим телом. Выбери нужную точку и приземляйся во мраке. Затемнение.
Смерть должна принести меру забвения. Представьте майя, запертых на небольшой территории: избыток знаний о смерти грозит уничтожением необходимого элемента — забвения. Смерть всегда регрессивна, это движение назад, к младенчеству и зачатию. Но к чему останавливаться на этом? Майя необходимо было двигаться вспять, все дальше и дальше. В противном случае, смерть остается в памяти, а смерть, которую помнишь, перестает действовать. В конце концов, они забрались в прошлое на четыреста миллионов лет. Существовало ли хоть что-то в такой древности? Очевидно, такие промежутки времени не имеют практического смысла. Между тем, с точки зрения запомненного времени, такие вычисления показывают, как далеко майя ушли по пути запоминания смерти. Представьте их социальную структуру: горстка жрецов, умевших читать и делать вычисления по календарю, и масса неграмотных рабочих. Рабочие были своего рода резервуаром, в котором проходили реинкарнацию жрецы, чтобы затем вернуться в свою касту, принадлежность к которой определялась по особым знакам, как в тибетской системе.
Время не имеет значения без смерти. Смерть использует время. Это кумулятивный процесс, так что время используется все быстрее и быстрее. Здесь легко провести прямую параллель с инфляцией, поскольку за деньги можно купить время. Требуется все больше и больше, чтобы купить все меньше и меньше. Как выходили из этого тупика майя? Датируя время задним числом. Примерно так: доллар стоит, скажем, одну пятую того, что он стоил пятьдесят лет назад. Так что мы помечаем деньги числом пятидесятилетней давности. Потом столетней и так далее, двигаясь вспять во времени. Наконец, достигаем точки, когда денег не было вообще, и теперь датируем задним числом саму концепцию денег — концепцию времени.
Рабочие не умели читать, и, несомненно, им не давали учиться. Если бы они могли читать, они бы научились запоминать, познакомились со смертью и отождествили себя с нею. Они бы выработали иммунитет. Смерть — вирус, книги майя — вакцина. Смерть представлена в кодексах майя последовательным рядом рисунков — от одного трупного пятна до скелета. Короче говоря, это постепенное разоблачение. Познакомиться со смертью и приобрести к ней иммунитет можно и через совокупление. На рисунке изображена Богиня Луны, совокупляющаяся с фигурой смерти; можно предположить, что в книгах, уничтоженных епископом Ланда, было много подобных сцен.
Время — то, что кончается. Время — это ограниченное время, воспринятое способным чувствовать существом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42