Кресло, сделанное из двух больших деревянных планок, соединенных в верхней части и закрепленных у сиденья, бесшумно принимало вес самого богатого из правителей провинций. Благодаря его умению управлять, его подданные тоже были довольно состоятельными. И речи не могло идти о том, чтобы фараон, пусть он даже зовется Сесострис, вмешивался в его дела. Если же монарх, сидящий в Мемфисе, попытается применить силу, он встретит жестокое сопротивление.
Слуга принес широкий таз для умывания, а другой слуга — большой медный кувшин с вытянутым носиком. Он налил воду на руки Хнум-Хотепу, который любил мыть руки подолгу несколько раз в день, для чего иногда использовал и растительное мыло.
Третий слуга поднес хозяину его любимое притирание, составленное из очищенного жира, сваренного в ароматизированном вине. Притирание издавало сладкий запах, отпугивавший насекомых.
Без какого-либо дополнительного приказа виночерпий поднес хозяину великолепный кубок, прикрытый золотыми листами, узор которых изображал лепестки лотоса. В кубке был любимый напиток хозяина здешних мест — умело составленная композиция из трех старых вин, которая придавала силы.
— Я в отчаянии, что вынужден вас потревожить, господин, но начальник одного из отрядов стражи пустыни хотел бы видеть вас как можно скорее.
— Пусть войдет.
Вошедший офицер очень низко поклонился.
— Я задержал двух опасных людей. Они охотились на вашей земле и напали на нас. Как вы прикажете убить их, господин?
— Они что, пустынные разбойники?
— Трудно сказать, я...
— Для военного с твоим опытом довольно странное суждение! Приведи-ка их.
— В этом нет необходимости, они...
— Здесь я решаю, что необходимо, а что — нет.
Со связанными за спиной руками Икер и Секари предстали перед правителем провинции Орикса.
— Я даю хлеб голодному, воду — жаждущему, одежду — нагому, лодку — тому, у кого ее нет, — важно сказал начальник провинции, — но я жестоко наказываю преступников.
— Господин, — с достоинством отвечал Икер, — мы не преступники, а жертвы.
— Мой офицер другого мнения.
— Я вспугнул антилопу, потому что она представляла богиню, которая спасла нам жизнь.
— Этот негодяй либо безумец, либо лжец! — воскликнул офицер.
— Развяжи пленников и иди, — приказал Хнум-Хотеп.
— Господин, но ваша безопасность...
— Я сам за нее отвечаю.
Секари заметно волновался, Икер же был безмятежно спокоен.
— Ну а теперь, ребята, выкладывайте правду! Вы находитесь на моей территории, и я хочу знать все.
— Мы работали в бирюзовых копях богини Хатхор, — сказал Икер.
— Как специалисты или заключенные?
— Как заключенные, переведенные из медных рудников.
— Ага, значит, вы все-таки преступники!
— Меня приговорили к году каторжных работ за то, что я обличил нечестного сборщика налогов.
— А ты? — спросил Хнум-Хотеп Секари.
— И я, господин, — пробормотал садовник.
— Вы ошибаетесь, принимая меня за дурака!
— Моему другу и мне было поручено пробить шахту, чтобы найти царскую бирюзу, — продолжал Икер, не смутившись. — И поскольку мы выполнили эту опасную задачу, нас освободили.
— И у тебя, разумеется, есть доказательства того, что ты мне здесь плетешь?
— Вот оно, господин.
Икер вытащил из своей набедренной повязки деревянную табличку с подписью Хоруре, который свидетельствовал о том, что он и Секари — свободные люди, смывшие с себя свои преступления.
Хнум-Хотеп внимательно ее прочел, попробовал ее на зуб, поскреб пальцем.
— Похоже, подлинная.
Правитель слышал об этом Хоруре, верном слуге Сесостриса, видном специалисте по рудникам в пустыне. По всему было видно, что этот гордый и решительный юноша не лгал.
— А что стало с царской бирюзой?
— На землю богини напали вооруженные разбойники, к которым присоединился Кривая Глотка. Они убили Хоруре, стражников и рудокопов, а их тела сожгли. Мы, без сомнения, единственные уцелели.
— Икер хотел сражаться, — вмешался Секари, — но это было равносильно самоубийству! Поэтому мы убежали.
— И вы прошли через всю пустыню без воды и питья?
Икер ничего не скрыл из тех следовавших друг за другом чудес, которые позволили им выжить.
Искренность юноши была столь очевидна, что Хнум-Хотеп не усомнился в его рассказе, тем более что в пустыне боги не раз помогали попавшим в беду.
Впервые разбойники осмелились напасть на бирюзовые копи, к тому же находившиеся под покровительством фараона.
Но не правитель области Орикса станет предупреждать Сесостриса об опасности. Найдутся другие, которые сообщат ему о том, что его власти нанесен ущерб. И тогда монарх, ослабленный, займется более насущными делами, чем борьба с крупными властителями, которые враждебно относятся к идее расширения его власти.
— Что вы оба умеете делать?
— Я — садовник, — ответил Секари.
— А я — ученик писца.
— Моя провинция богата, потому что в ней много работают, — сказал Хнум-Хотеп. — И еще один садовник мне не помешает. Но мне не нужен еще один писец.
24
— Зато мне нужен, — продолжал Хнум-Хотеп, — солдат. Мне нужно больше солдат, чтобы моя стража могла дать отпор любому нападающему. Ты молод и в расцвете сил, это твое место.
— Я хочу быть писцом, господин, а не солдатом.
— Послушай, малыш. Боги доверили мне миссию сделать из этой провинции самую цветущую землю страны. Здесь у вдов всего вдоволь, девушки пользуются уважением, каждый ест досыта, никто не просит милостыню. Слабые не страдают от сильных, и нет никакого конфликта между бедными и богатыми. А почему так? Потому что я являюсь опорой этой земли, каковы бы ни были ее трудности. Когда пришло неурожайное время, я сам платил своим земледельцам и списал их долги по налогам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101