Не по радио. С пластинки. Не пох
оронный марш. Вальс, доносившийся из-за двери, к которой был прикреплен ли
ст бумаги. Написанное губной помадой имя Марион полыхало в его центре.
Музыка замолкла. Наступила тишина, нарушаемая лишь скрипом требующей см
азки дверной петли. В глубине коридора зияла раскрытая дверь, качающаяся
от беспрерывных сквозняков. За ней виднелась кладовка или что-то вроде ч
улана, освещенного через форточку с разбитой рамой и требовавшего капит
ального ремонта, чтобы там можно было жить. Под слоем мирной пыли в дальне
м углу валялись мешки с песком, оставшиеся от времен противовоздушной об
ороны, в ожидании грядущих войн. Ничего подозрительного. Вернувшись к дв
ери своей новоявленной возлюбленной, я несколько раз коротко постучал. К
ак бдительный сообщник. В дверном проеме в ответ возник освещенный со сп
ины силуэт Марион в прозрачном, весьма откровенном дезабилье.
Свои приветствия она пересыпала бесконечными "дорогуша", которые так раз
дражали Элен. Вслед за ней я прошел внутрь воспетого рекламой маленького
гнездышка. Уютное, оно располагало к кокетству. Две клетушки для прислуг
и со снесенной перегородкой образовали одну комнату, ограниченную по об
ъемам, но вполне пригодную для обитания. Наполнявший ее аромат духов лиш
ь весьма отдаленно напоминал запах честных крестьянок, которые некогда
здесь храпели. Правда, с тех пор и они должны были приспособиться к новой ж
изни. Половина пола была застелена дешевым, но подобранным не без вкуса к
овром. На стене глаз могли порадовать приколотые кнопками боксеры и пара
звезд экрана. Обстановка была самой элементарной. Три стула, кресло и мал
енький низкий столик. Патефон стоял прямо на полу, рядом с кроватью, котор
ая, понятно, была огромной.
Веселившиеся в соседней канаве воробышки чирикали напропалую. Иногда с
тремительный полет одного из них прорезал небо Парижа, на которое смотре
ли окна мансард.
Марион снова запустила патефон, а я вынул из шелковой бумаги бутылку апе
ритива, которую захватил, чтобы отметить событие. Пока я скидывал пиджак,
Марион, вся шуршащая, а болтовней соперничавшая с воробьями, откупорила
бутылку и пошла на кухоньку сполоснуть два больших стакана. Она уселась
рядом со мной, и мы занялись делом.
Ц Хорошо, Ц через какое-то время произнес я. Вежливый, как отесанный муж
лан, я старательно играл свою роль добросовестного клиента, выложив день
ги, ну и все остальное. Теперь подошло время перейти к серьезным вещам.
Ц ...Разве так не лучше, чем откармливать всю эту шпану, сутенеров и притон
одержательниц?
Ц Конечно, дорогуша, Ц согласилась Марион.
Ц А что это за ребята?
Ц Какие ребята?
Ц Ну, рыцари Луны. Содержатели публичного дома, если хочешь.
Ц Мадам Жозеф. Ты никогда не слышал о мадам Жозеф!
Встав, она наполнила наши стаканы бодрящим напитком и один протянула мне
. Я выпил.
Ц Мадам Жозеф? Нет. Это кто, вор в нейлоновых трусиках?
Ц Нет, в бумазейных, Ц нервно хихикнула Марион. Я сидел у нижнего края кр
овати, прислонившись к ее спинке, с трубкой в зубах и стаканом в руке. Мари
он стояла передо мной. Я поставил стакан на ковер и вытянул руку. Моя рука
уткнулась в ногу Марион. Едва задела ее, Марион со смехом отскочила. Черто
ва куколка! За свои деньги клиенты получали даже больше, чем хотели! Игрив
а, как котенок! Но, Бог ты мой, сейчас не время. Я встал.
Где-то далеко, у моих ног, перевернулся и разбился стакан. Комната показал
ась мне съежившейся. Через окно поступал лишь разреженный воздух. Воробь
и шумели просто оглушительно.
Ц Что происходит? Ц пробормотал я.
Ковыляя, я сделал пару шагов. Мои глаза затянула пелена, но что-то я еще вид
ел. Словно сквозь мутную воду аквариума заметил Марион. Она прижалась, бу
дто распятая, к стене в дальнем конце комнаты. Я сделал еще два шага. Потом
снова два. От страха ее глаза расширились. Еще два шага с вытянутыми впере
д руками, как лунатик. Больше я ничего не видел. Слепо рванулся вперед, при
жал, схватил ее за плечи. И рухнул на нее. Мои пальцы скользнули по голой ко
же, и я упал вперед, лицом между ее грудей, между двух надушенных, горячих и
трепещущих полушарий. Ее сердце билось с шумом паровоза. Аромат духов ис
чез. Остался лишь терпкий запах пота.
Но не от этого запаха я грохнулся в обморок. В наш семейный аперитив подме
шали какую-то гадость. Я понял это слишком поздно, но все-таки понял. Это лу
чше, чем вообще ничего не понимать.
Мне снилось, что тысячи котов плотно окружили меня. Для того, чтобы подлас
титься, я принялся декламировать им стихотворение Бодлера. Но в моей пам
яти хранились лишь его жалкие обрывки. Наверное, чтобы заставить меня за
молчать, один из котов прыгнул и поцарапал мне руку. От боли я перенесся в
незнакомый мне город... Коты преследовали меня. Я бежал сломя голову. Но не
бесцельно, куда глаза глядят. Я разыскивал некоего Бодлера.
Так я попал на мрачную, узкую и скверно пахнущую улицу, где должен был прож
ивать разыскиваемый мною поэт. И очутившись перед неким домом, понял, что
именно там он и живет. Висевшая на железном треугольнике вывеска, котору
ю раскачивал ветер, скрипела словно флюгер... Я подпрыгнул, оторвался от ко
тов и двумя руками ухватился за стонущую вывеску...
Коты исчезли. Оставались только птицы. Даже в брюхе у котов они продолжал
и распевать. Я открыл глаза.
Я лежал на животе с вытянутыми вдоль тела руками, уткнувшись лицом в кове
р. Я повернул голову и первое, что увидел совсем рядом, были осколки разбит
ого стакана, расколотая пластинка и цельный шприц "праваза".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45