– Последний шанс, – предупредила Фестина. – Этот мох точно проголодался.
Балрог перед нами вспыхнул ярко-красным светом, словно адское пламя, готовое пожрать очередного грешника. Фасскистер испустил громкий стон и полностью обмяк. Мох медленно и с сожалением снова потускнел до своего обычного состояния.
– Вот так-то лучше.
Продолжая крепко держать робота за руки, мы опустили его на землю. Балрог отступил на несколько шагов, так что посреди площадки оставалось небольшое свободное пространство.
– Бежать некуда, – продолжала Фестина, отпуская запястье робота. – Веди себя хорошо, и все тоже будет хорошо.
– Он хороший? – спросил фасскистер, показывая на меня.
– Конечно, – ответил я, сбитый с толку вопросом. – Почему бы мне не быть хорошим?
– Я знаю тебя, – сказал он. – Ты точно не хороший.
Глаза Фестины удивленно расширились. Я и сам было удивился, но потом вспомнил, каким образом фасскистеров из этого орбитального поселения изгнали с Трояна еще перед войной. Вполне возможно, что тот, кто сейчас стоял перед нами, был внутри робота-королевы, когда Сэм заставила меня раздавить стеклянный шарик, чтобы всех их одурманить. Или он мог быть одним из многих фасскистеров, персонально изгнанных с планеты ее величеством, пока я с серьезным видом стоял возле трона Истины. Он мог просто презирать меня за то, что я имел отношение ко всей монархической системе, или за то, что я был братом дипломата Саманты – фасскистеры никогда ее особо не любили. Так что причин, из-за которых я пришелся этому типу не по душе, могло быть много.
– Я буду хорошим, – сказал я ему. – Честное слово. Проблема с фасскистерами заключается в том, что, поскольку они все заперты внутри своих роботов, выражения их лиц увидеть невозможно. У них даже нет языка жестов, если только они специально не заставляют робота потрясти кулаком. Но даже при всем этом, просто стоя на месте словно каменная глыба, этот фасскистер вполне недвусмысленно давал понять, что нисколько мне не доверяет.
– Ладно, – сказала Фестина, – мы все просто замечательные друзья. А теперь расскажи мне, как друг другу, откуда взялся этот чертов мох?
– Люди, – ответил он. – И одна из граггак.
«Граггак» было фасскистерским словом, которое они считали столь непристойным, что их автоматические переводчики никогда его не переводили. Этим же словом они называли мандазарских королев.
– Как давно? – спросила Фестина. Пауза.
– Двадцать четыре ваших стандартных дня, – ответил фасскистер. Я немного посчитал – я пробыл на «Иве» десять дней пути с Трояна до Целестии, затем два дня болтался на базе Ирис, день на Целестии и еще один день на возвращение сюда… таким образом, «Ива», судя по всему, посетила это поселение непосредственно перед тем, как подобрать меня с базы.
Фасскистер продолжал говорить.
– Они пришли оттуда. – Он показал в сторону шлюза одной из своих маленьких рук. – Граггак и четверо людей. Все в форме вашего флота.
– Черная форма? – спросила Фестина.
– Нет. Двое в синей, двое в зеленоватой.
Синий цвет означал Службу связи; «зеленоватый» – вероятнее всего, оливковый цвет Службы безопасности. Как раз та компания, которую послали бы с «Ивы» для встречи с инопланетянами, если бы разведчики с корабля уже остались на Трояне.
– Чего они хотели? – спросила Фестина.
– Мести! – Английское слово прозвучало совершенно спокойно, но изнутри робота послышалось нечто вроде вопля. Фасскистер выкрикнул это слово на своем родном языке. – Граггак заявила, что она последняя из своей касты и что она хочет принести извинения за все, что совершил прежний режим Истины. На самом деле она хотела заразить нас всех вот этим! – Чужак развел всеми своими руками, показывая на окружавший нас мох. – Оно появилось, как только граггак ушла. Она хотела всех нас уничтожить.
Вероятно, так оно и было: как правило, королевы предпочитали расправляться со своими врагами, а не извиняться перед ними. Если королева Умеренность покидала Троян и считала, что никогда туда больше не вернется, она вполне могла придумать для «Ивы» какую-нибудь историю насчет того, что якобы хочет помириться с фасекистерами, а затем бросить на землю несколько спор балрога, незаметно для людей и фасскистеров.
– Откуда, по-твоему, королева взяла споры? – шепотом спросил я у Фестины.
– У Кайшо. Наша любимая подруга наступила на балрога двадцать пять лет назад, еще до того, как началась война. Когда человеческие врачи не смогли ей помочь, флот обратился к мандазарам – лучшим специалистам в области медицины. Они забрали с собой образцы спор, чтобы выяснить, можно ли каким-то образом отделить балрога от его носителя, но ответа так и не нашли. Образцы, вероятно, хранились в какой-нибудь пробирке на Трояне, пока королева с «Ивы» не наложила на нее свои клешни.
– Если она занесла сюда споры всего лишь двадцать четыре дня назад, – сказал я, – что-то уж слишком быстро эта дрянь растет.
– Молниеносно, – произнес фасскистер, направляясь к одной из хрустальных хижин. Балрог неохотно уступал ему дорогу, а мы с Фестиной двигались следом. – Зараза обрушилась на нас без предупреждения, – продолжал чужак. – Щупальца расползлись по траве, такие тонкие, что их было почти не видно. Стоило сделать неосторожный шаг, и мох неожиданно начинал ползти вверх, покрывая панцирь и блокируя все двигательные системы. Однако систему жизнеобеспечения он не трогал и даже обеспечивал нас пищей, но я много дней не мог двинуться с места!
– Думаешь, везде то же самое? – спросила Фестина.
Фасскистер безвольно опустил руки.
– Не знаю. Наш поселок ближе всего к шлюзу, откуда выпустили эту заразу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127