Она махнула рукой в сторону полицейских, сосредоточенно выковыривавших из земли окровавленные стрелки.
– Власти Целестии могли делать вид, что ничего не замечают, пока вербовщики просто порабощали местное население, но ни одно правительство не может игнорировать преднамеренное убийство. Лига этого не допустит. Если полиция не приложит всех усилий к тому, чтобы поймать убийцу, все обитатели Целестии могут быть объявлены неразумными – что означает прекращение любых связей с планетой до проведения соответствующих оздоровительных мер. И я имею в виду отнюдь не блокаду силами внеземного флота, который просто берет корабли под арест; Лига по-настоящему будет играть мускулами, уничтожая целые экипажи, пока смысл ее действий не дойдет до каждого.
Я кивнул.
– Так же, как они убили всех на «Иве».
– Что? – Фестина резко повернулась ко мне. – Что произошло на «Иве»?
Она заставила меня рассказать ей все – про вечеринку, королеву, нанитов, черный корабль, даже про то, как женщина в костюме адмирала умерла, целуя меня. Сейчас, когда полицейские осветили поляну, я увидел, что настоящая адмирал Рамос вовсе не похожа на нее и лишь в темноте мне казалось, будто я встретил привидение. Тем не менее я испытывал крайнее смущение, когда рассказывал о том поцелуе – словно я был одним из тех, кто использовал голографические костюмы, чтобы заниматься грязными делами в облике знаменитостей. Я заикался и извинялся, говоря, что поцелуй был не моей идеей, но его страстно хотела отчаявшаяся женщина-Адмирал остановила меня, подняв руку, и затем погладила меня по щеке.
– Все нормально, Эдвард. – Она улыбнулась. – К тому же ты такой симпатичный, что любой бы отдал жизнь ради того, чтобы поцеловать тебя хотя бы раз.
Гм… Наверняка ее последние слова были лишь шуткой.

***
Едва я успел закончить свой рассказ, как за моей спиной послышался свистящий звук. Я быстро повернулся, решив, что это, возможно, Ларри вернулся для нового захода; Фестина встала в боевую стойку. Даже Зилипулл щелкнул выставленными вперед клешнями.
Однако источником звука оказалась женщина в инвалидном кресле.
Конечно, обычные инвалидные кресла не издают подобного свиста, но у этого под сиденьем был вмонтирован маленький двигатель, способный приподнимать его на полметра над землей, так что оно могло лететь вдоль склона холма, не цепляясь за ветки и кусты. Медленно и плавно кресло приблизилось к нам; из-за отбрасываемых деревьями теней я не мог отчетливо видеть женщину – за исключением ее ног. Они светились тускло-красным, словно угли в костре, одна целиком до пояса, другая от ступни до колена. Свечение казалось туманным и расплывчатым; по мере того как кресло с женщиной приближалось ко мне, становилось видно, что ее кожа покрыта чем-то вроде толстого слоя светящегося мха.
Что это, новая мода – украшать собственные ноги красной плесенью? Или какое-то лекарство, которое восстанавливало повреждения, не позволявшие ей ходить?
Женщина вплыла на освещенное прожекторами пространство, но я все еще не мог разглядеть ее лица, скрытого под длинными прямыми волосами, словно она была настолько некрасива, что не хотела, чтобы на нее смотрели. Сами волосы отнюдь не были некрасивыми – ис-синя-черные с проседью. Одежда женщины тоже была черной с серебристыми пятнышками, плотно облегающей и без швов, словно кто-то обрызгал черной краской все ее тело от шеи и ниже, вплоть до самой границы светящегося красного мха, а потом, пока краска еще не высохла, осыпал серебристыми блестками, сверкавшими в звездном свете.
Вероятно, ее одежда была вовсе не из ткани, а представляла собой тонкий слой нанопокрытия, запрограммированного так, чтобы оно плотно прилегало к ее телу, при этом поддерживая то, что нужно было поддерживать, и обтягивая то, что нужно было обтягивать. Мой отец всегда носил его под одеждой, потому выглядел стройным и мускулистым.
Фестина сочла нужным сообщить нам:
– Это Кайшо, моя старая приятельница, которая работает моим осведомителем, но почему-то иногда забывает о том, кто ей платит. – Адмирал опустила руки, но на щеках у нее все еще играли желваки. – Ты что, с ума сошла? – спросила она женщину в кресле. – Разве я не приказала тебе оставаться там, где тебе ничего не угрожает?
– Дорогая моя Фестина, – шепотом ответила Кайшо, – приказам мы больше не подчиняемся. Балрогам это несвойственно. У нас было предчувствие, что тебе грозят неприятности…
– У тебя было предчувствие, но ты мне ничего не сказала?
– Нельзя говорить о предчувствиях, пока они не сбудутся. Иначе Мать Времен вырвет твой язык.
Зилипулл толкнул меня в бок.
– Сумасшедший хуман, – пробормотал он – с его точки зрения, достаточно тихо для того, чтобы женщина его не услышала.
– Неверно во всех отношениях, воин, – сказала Кайшо. – Не сумасшедший и не хуман. Почти не хуман. – Я заметил мелькнувшую под завесой длинных волос улыбку – в темноте блеснули белые зубы и столь же быстро исчезли. Вероятно, она мало что видела – волосы полностью закрыли лицо и глаза, – но у меня возникло ощущение, что ей это не очень-то и нужно.
– Кайшо не совсем обычный человек, – сочла нужным сообщить Фестина. – Двадцать пять лет назад, когда она была разведчиком, ей… гм… была оказана честь стать носителем высокоразвитой формы жизни.
– Если быть точным, – вмешалась Кайшо, – я просто наступила на то, на что наступать не следовало. Красный мох немедленно прожег подошвы моих ботинок и внедрился в обе мои ступни. – Она снова улыбнулась. – Я окрестила его балрогом, и с тех пор он держит меня мертвой хваткой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127