— Сама знаешь.
Несколько минут они напряженно молчали. Наконец Сергей не выдержал,
встал и произнес:
— Хватит глючить. Мне надо работать. Закончу статью, тогда и будем жить
по-старому. И не надо меня больше так выдергивать оттуда, ладно?
Не дождавшись ответа, он вышел.
Целый день Лиза со злым, отчаянным остервенением убирала квартиру,
выскребая пыль и грязь, скопившуюся по углам. В ее сознании царил кромешный ад,
она не могла поверить, что все, происходившее с ней до сих пор, — правда. Как
могла она жить тут, не замечая происходящего вокруг, пребывая в каком-то
ступоре грез?
К вечеру, выскоблив все до стерильного блеска, приготовив ужин, она еще
раз попыталась достучаться до сознания Сергея, но безуспешно.
Оставался выбор: либо лечь в постель и уснуть, либо бежать отсюда
очертя голову.
Подсознательно Лиза была уверена: бегство от проблем — это не ее стиль
решения жизненных ситуаций, но, вспомнив свое пробуждение, она поняла что не
ляжет в эту постель никогда, даже если белье трижды стерилизуют у нее на
глазах.
Отвращение ко всему происходящему было подсознательно-стойким. В душе
по-прежнему царил хаос, и нужно было прежде разобраться в себе, в своем,
оказавшемся вдруг многоликим и непонятным «я», прежде чем решать, что делать и
как жить дальше.
Оставив Сергею, который все еще торчал за компьютерным терминалом,
короткую записку, она прижала ее тарелкой с бутербродами и ушла.
Вернувшись сегодня, Лиза застала Сергея мертвым.

Глава 2
I
Александрийск. Район Спринг-Роуз... Этой же ночью.
За ту неделю, что Лиза отсутствовала дома, она мало что смогла выяснить
о реальном положении дел. Пару раз она звонила матери, но не хотела беспокоить
ее раньше времени своими переживаниями, связанными с мужем, поэтому разговоры
оказывались бессодержательными: «Как дела? Что делаешь? Ладно, перезвоню
позже...»
Мать Лиза помнила отлично, помнила дом, где жила до знакомства с
Сергеем, отца, который ушел из семьи лет десять назад и улетел на другую
планету, а вот относительно работы в ее памяти зиял подозрительный провал,
больше похожий на частичную амнезию.
Этим вопросом, собственно, и был вызван ее второй звонок матери.
— Привет, мам! — придав своему голосу как можно больше
жизнерадостности, произнесла она.
— Здравствуй, Лизонька! Как у тебя дела?
— Да все хорошо, мам, не беспокойся, — ответила Лиза, хотя на самом
деле была напряжена в этот момент до предела. Она сидела в гостиничном номере,
прижимая к уху трубку мобильника, а в пальцах мелко дрожала неприкуренная
сигарета. — Слушай, мам, мне никто не звонил с прежней работы?
На том конце связи на мгновение повисла тишина, будто этот простой
вопрос мог вызвать замешательство.
— Нет, милая, — наконец ответила мать. — А почему ты спрашиваешь об
этом?
— Да так, встретила тут одного знакомого, — солгала Лиза. — Обещал
перезвонить, а вот куда, не уточнил.
— Нет-нет... Никто не звонил. А как зовут этого знакомого? — тут же
заинтересовалась мать.
Лиза не умела лгать. Конечно, в жизни никто не обходится без мелких
уверток, уловок, но у нее никогда не было природного дара находить мгновенный
выход из внезапно сложившейся в разговоре ситуации. Вполне естественно, что она
запнулась, и теперь уже с ее стороны в разговоре наступила короткая пауза.
На выручку пришло все то же, внезапно очнувшееся подсознание, в котором
Лиза, хоть тресни, не могла разобраться все эти дни, сколько ни пыталась.
Первое пришедшее на ум имя было мужским и звучало достаточно странно:
Фьетч.
— Фьетч, мама, — машинально произнесла она и по инерции добавила: —
Сержант Фьетч.
— Сержант Фьетч?! — мгновенно насторожилась мать. — Никогда не слышала
о таком. Милая, у тебя все в порядке с Сергеем?
—Да, конечно... Я очень его люблю... — Слова сами собой срывались с
похолодевших губ, а в голове гулко билось это, вырванное из жизненного
контекста имя, которое, вкупе с воинским званием, родило какую-то вспышку,
болезненное, глубоко запрятанное воспоминание, взорвавшееся в душе, словно
осколочная граната, но не принесшее с собой ничего, кроме этой яркой, тугой
вспышки внутренней боли.
Что-то саднило, подсказывало: «Да, ты знала его, но Фъетча больше нет.
Он умер».
— Ладно, мам, извини, перезвоню позже... -Прежде чем мать смогла что-то
ответить или возразить, Лиза уже захлопнула панельку номеронабирателя.
Этот разговор состоялся сегодня, незадолго до полудня, а ближе к
вечеру, окончательно измучившись от сомнений и догадок, она пошла на квартиру к
Сергею, чтобы выяснить наконец, что именно он привнес в ее жизнь и почему, ради
всего святого, она не помнит собственного прошлого?..
* * *
Сумерки давно перешли в густой, бархатистый ночной мрак, в городе
зажглись миллионы огней, по улицам текли, переливаясь, волны света, а над всем
этим висело струящееся в неживом блеске реклам горячее марево стремящегося в
заоблачную высь городского смога.
Лиза подошла к окну и долго смотрела с высоты девяносто пятого этажа на
мишурное великолепие ночной суеты.
У каждого огонька внизу была своя жизнь, своя судьба, свои надежды,
чаяния, амбиции... Ползли по улицам фары машин, зажигались и гасли окна
бесчисленных квартир, мелькали в ночном небе яркие болиды флаеров, и лишь в ее
окне застыл густой, осязаемый мрак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17