«Морган
не знал о твоем появлении дома, значит, крыша чиста в смысле наружного
наблюдения. Пока эти лохи из МСБ очухаются, прокачают Спринг-Роуз, ты будешь
далеко, вне их досягаемости».
Зачем ей быть далеко, почему нужно скрываться от властей, что за
противостояние навязывает ей непонятная внутренняя воля, Лиза не знала, но с
удивлением обнаружила, что это неповиновение не идет вразрез с ее
действительным нежеланием подчиняться холодным приказам Моргана.

Глава 3

Клуб «Старое Железо», южная окраина Александрийска. Полдень...
Лиза очень устала от своих ночных мытарств. Что бы там ни нашептывало
подсознание, какие бы скверные подозрения относительно собственной сущности ни
испытывала Лиза, но голод, жажду и потребность в сне она ощущала абсолютно
однозначно, болезненно, так же, как любой нормальный человек.
В этот бар с сомнительным названием Лизу занесло случайно: опасаясь,
что ее будут искать, она в своих блужданиях по городу постоянно озиралась по
сторонам и, завидев броскую расцветку патрульной машины Муниципальной службы
безопасности, тут же спешила укрыться в ближайшем магазине или любом открытом
заведении, оказывавшемся поблизости.
А прятаться ей приходилось часто, чуть ли не на каждом шагу. Раньше
Лиза и подумать не могла, что в их городе так много полицейских.
Пять минут назад она, бесцельно бредя по окраинной улице южного
сектора, издали увидела про-блесковые маячки очередной патрульной машины и
поспешила нырнуть в гостеприимно распахнутую дверь, под первую попавшуюся
вывеску.
Оказавшись в полутемном зале, она устало откинула упавшую на глаза
прядь волос, затем, чтобы не маячить у входа, прошла в зал исела за один из
столиков у дальней стены. Окон в полуподвальном помещении не оказалось, и Лиза
испытала от этого внутреннее, подспудное беспокойство, хотя, убей бог, она не
понимала — почему? Зачем ей машинально садиться лицом ко входу и ощущать резкий
дискомфорт из-за отсутствия окна с видом на прилегающий к зданию тротуар?!
Непонятные ощущения. Чужие. Пугающие.
Продолжая озираться по сторонам, Лиза с усталым безразличием отметила,
что это не бар, а клуб, о чем свидетельствовала броская надпись над подиумом,
где в вечерние часы, вероятно, выступал оркестр или какая-нибудь рок-группа.
Пока она осматривала помещение, в глубинах полутемного зала возникло
движение. Вскинув голову, она поняла, что к ней приближается дройд-официант. .
Странное это оказалось создание, вполне под стать окружающему
интерьеру. На человекоподобном роботе не присутствовало даже намека на
какую-либо дешевую пеноплоть, — наоборот, сияющий тусклым серебристым покрытием
металл эзоскелета был демонстративно выставлен напоказ. Полые трубочки, в
которых пульсировала, продвигаясь заметными точками маслянистая гидравлическая
жидкость, казались издали кровеносными сосудами, сервоприводы тихо повизгивали
при каждом движении дройда, и все это, вкупе с сумеречным освещением зала,
создавало какую-то жутковатую, не сразу понятную эстетику, словно Лиза вдруг
окунулась в иной мир, существующий параллельно привычному для нее окружению.
Через несколько секунд она поняла, что приближающийся к ней робот не
официант, а официантка, и это открытие еще больше смутило ее.
Действительно, изготовители дройда постарались придать машине максимум
черт женственности, и нужно сказать, что выполнено это было профессионально, на
высоком уровне мастерства, вероятно, граничащего с искусством, потому что вид
этого существа из металла и пластика не казался ни грубым, ни отталкивающим,
скорее наоборот, он сразу приворожил Лизу той самой непонятной ее разуму, но
задевшей струнки души эстетикой, которую она оказалась не в силах отвергнуть
или проигнорировать.
В облике дройда не было ничего кричащего, вульгарного. Тонкие черты
искусственного лица не выражали ни кукольной глупости, ни насмешки создателей
над человеческим подобием, — у нее было свое лицо, лицо машины, но Лизе
показалось потрясающим, как сочетание металлопластиковых линий может нести в
себе столь серьезный отпечаток навек застывших эмоций: официантка казалась
задумчивой, что-то понимающей, доброжелательной... и в то же время какой-то
недосягаемой, потусторонней, вырванной из контекста непонятного мира
механо-реалистических образов...
Этот миг потрясения, новых, неведомых ранее впечатлений затянулся ровно
настолько, сколько потребовалось дройду, чтобы войти в круг света, конусом
падающего от потолка к столику.
На расстоянии в несколько метров в глаза бросились уже иные детали, тут
же разбившие, рассеявшие наваждение таинственности.
Металлопластиковые кожухи, призванные не скрывать под собой работающие
сервоприводы, а скорее имитировать некую, приближенную к человеческому телу
анатомию, были уже достаточно изношены, обшарпаны, во многих местах их
покрывали царапины, а на том месте, которое у человека принято обозначать
термином «зад», алел отпечаток чьих-то напомаженных губ, и тут же наискось шла
надпись, выполненная посредством той же губной помады:
«Я люблю тебя, детка».
Лиза, несмотря на усталость и подавленность, слабо улыбнулась, глядя на
это достаточно фривольное выражение человеческих чувств.
Ей сразу стало понятно, что за публика наполняет в вечернее и ночное
время зал клуба, но Лизу это не смутило, а, наоборот, несколько успокоило, — по
крайней мере не будут приставать ни с какими дурацкими расспросами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17