Трактирщик, подхватив с пола шкуру, исчез с ней на кухне и вскоре вернулся обратно с увесистой дубинкой в руках. И в сопровождении какого-то малого в еще более засаленном фартуке и тоже с дубинкой.
Антонин, уже вернувшийся за свой столик и потягивавший из хрустального бокала то ли вино, то ли какой-то другой напиток, пару раз бросил взгляд в мою сторону. Сделав вид, будто не замечаю, я уткнулся в свой сидр.
Серый маг Джастин встал, накинул на плечи плащ и направился ко мне. Я тоже встал, не зная, двинуться ему навстречу или пуститься наутек. Он негромко произнес:
– Ну что, школяр, может быть, проверим, как там наши животные.
Я кивнул, сообразив, что это человек по каким-то своим причинам предлагает мне защиту. И последовал за ним на холод.
Ветер немного поутих, дождь сменился густо валившим снегом.
– Ты едва не потерял там свою душу, парнишка, – сказал маг.
Мне, честно говоря, захотелось повернуться и уйти. Надо же, объявился еще один всезнайка, готовый поучать, но ничего не объяснять. Но поучать он вроде бы не рвался, и я стал ждать: вдруг хоть что-то да объяснит.
Вместо того Джастин направился к конюшне. Я последовал за ним.


XXIV

Женщина в сером, сидя на козлах фургона, пристально следит за обочиной дороги. В руке она сжимает посох. Повозка покачивается на ходу, и женщина заставляет себя не вспоминать покачивающуюся палубу судна, недавно доставившего ее в Кандар.
По обе стороны дороги, от холмов на севере до южного горизонта тянется унылая равнина, поросшая пожухлой травой с редкими пятнами черных кустов. Где-то за южным горизонтом течет река Охайд, а Хайдолар – то место, куда направляется путница, – находится как раз на пересечении реки и этой дороги.
Впереди появляются три человеческие фигуры, ковыляющие прочь от Фритауна. Многие нынче покидают Фритаун.
Возница щелкает кнутом, подгоняя двух лошадей, тянущих фургон. На нем широкий пояс с набитыми потайными карманами, а справа под рукой он держит заряженный арбалет.
– Мага, видишь что-нибудь?
Женщина мысленно прощупывает дорогу. Помимо трех пеших – фургон как раз объезжает их – впереди есть еще двое верховых. У одного, русоволосого, имеется длинное ружье.
Простирая чувства дальше, она улавливает вдали присутствие раздраженных людей – из-за нескончаемого ненастья их гложет отчаяние.
– Ничего, только изголодавшиеся бедолаги…
– Нет худа без добра, – ворчит возчик. – В жизни не выручал столько за капусту да картошку.
Женщина сжимает покрепче посох, старясь не вспоминать опустошенные души и пустые глаза мужчин, женщин и детей, медленно бредущих по направлению к манящему светочу Хидлена.
XXV
– Господа! Пожалуйста, не держите дверь открытой!
Умоляющий голос донесся из кучи тряпья и одеял, под которой, оказывается, прятался, пытаясь согреться, маленький конюх. Из его логовища была видна дверь, а за его спиной высилась карета Антонина. На сей раз она не светилась изнутри.
– Конечно, сейчас закрою, – произнося эти слова, я уже задвигал дверь на место, и конюшня снова погрузилась во мрак.
Тощая дверь скрипела и дребезжала на ветру.
Темнота меня ничуть не смущала. Обернувшись к Джастину, я сразу увидел, что он направился к дальнему стойлу. Тому самому, где вместе с моим Гэрлоком стоял другой горный пони. Темно-серый, с кремовой гривой.
При виде Джастина лошадка радостно заржала.
– Славная девочка, хорошая… – обратился к ней Серый маг.
– А вот мой Гэрлок, – сказал я.
– Думаю, они поладят. Роузфут не задириста и любит компанию. Где ты раздобыл своего?
– Во Фритауне.
Джастин кивнул:
– Я так и думал. Хотя непонятно, откуда там было взяться горному пони.
– Тамошний конюх обхаживал Гэрлока кнутом и бранил почем зря – и его, и всю его породу. Этим он и надоумил меня взять именно эту лошадку. Так что своего пони я, можно сказать, из-под кнута вытащил.
Холод заставил меня поежиться. Может, в конюшне было и теплее, чем на улице, но определенно ненамного.
Неожиданно Джастин взобрался на перегородку, разделявшую стойла. Стоявшая по ту сторону рослая кобыла всхрапнула и встряхнула гривой. Серый маг потянулся к квадратному отверстию в потолке, из которого торчали клочья сена. Ухватившись за края, он забрался туда и позвал:
– Эй, малый, залезай-ка сюда! Да посох тащи. Ты ведь зарыл его в солому в стойле своего пони? Забирай его! И тебе будет спокойнее, и лошадкам.
Он исчез, сверху послышался шелест сена.
– Как ты догадался насчет посохах
– Это легко ощутить. Разве ты не можешь? – донесся с чердака приглушенный голос.
Маг был совершенно прав. Стоило мне потянуться к посоху чувствами, как он чуть не обжег мое сознание. Я даже пошатнулся и ухватился рукой за перегородку. Когда я взял посох, то на ощупь темное дерево оказалось лишь чуть теплым.
– Парнишка, ты поднимаешься?
Подхватив с земли торбу, я мигом залез на перегородку и, куда более ловко, чем Серый маг, забрался через квадратное отверстие на сеновал. И тут же чихнул – пыль забила нос.
– Пыль скоро уляжется, – промолвил Джастин, стягивая сапоги и устраивая себе ложе из соломы.
– Мы что, будем спать здесь?
– Ты можешь ночевать где хочешь, а вот я предпочту здесь. Мне не очень хорошо спится под одним кровом с Антонином.
Я вздохнул. Опять то же самое – советы, многозначительные намеки и никаких объяснений.
– Ты не мог бы мне кое-что растолковать?
– Только кое-что, – ответил Джастин, растягиваясь на плаще, сделавшемся вдруг вдвое больше и толще первоначального размера. – И только если это не займет много времени. Я устал, завтра мне рано вставать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152