Аромат, Джэдди, уже и сейчас дивный.
Сняв тяжелую куртку, он вешает ее на один из крючков у двери.
– Никогда не доверяй языку мужчины, – фыркает Джэдди, – ни когда дело касается еды, ни – особливо! – ежели речь идет о любви,
– Она за словом в карман не полезет, – усмехается Джардиш, беря длинную глиняную трубку и доставая из жилетного кармана кисет. Набив и раскурив трубку, он подталкивает к столу единственное кресло, усаживается и, выпустив струйку дыма, спрашивает:
– Значит, вы скоро отбудете?
– Да, почтеннейший, – отвечает Брид. – Как только доберемся до Дью, мы с Кадарой попробуем наняться в дорожную охрану.
– Вас наймут, тьма свидетель. Они наймут любого, кто мало-мальски способен махать клинком.
– Ты, похоже, не слишком высокого мнения о спидларских охранниках.
– Это точно, они способны лишь пугать мелких воришек, у которых кишка тонка податься в разбойники.
– И забавлять своими россказнями шлюх по тавернам, – добавляет Джэдди.
– Ну а ты, паренек? – спрашивает Джардиш, выпустив струйку дыма в направлении Доррина.
– Я хотел бы поступить подмастерьем к кузнецу.
– К кузнецу? А не хиловат ли ты для этого?
– Я крепче, чем кажусь с виду.
– А навык хоть какой-то имеешь?
– Да, я уже работал в кузнице.
Джардиш вынимает трубку изо рта и выдувает дым в сторону Доррина. Тот изо всех сил старается не закашляться. На Отшельничьем никто не курит, но юноша читал об этом занятии, особенно распространенном в Хаморе.
– Но ведь кузнец кузнецу рознь, парень. В Дью, должно быть, с дюжину кузниц – не то чтобы я их всех знал, – и у каждого кузнеца свой конек. Кто подковы ладит, кто гвозди, кто что.
– Мне бы в такую, где куют инструменты да детали для фургонов или там лесопилок.
– Таких кузниц в Дью две. Одна, за южной стеной, как раз у заставы, принадлежит Генштаалю. Хорошее заведение, солидное. Ну а кузница Яррла на северной стороне, близ сторожевой дороги.
Доррин молча жует кусочек ябруша.
– У Генштааля три взрослых сына, все старше тебя. А вот у Яррла только дочка и никаких подмастерьев, во всяком случае не было, когда я последний раз о нем слышал. Поговаривали, будто дочка-то ему и помогает.
Эта фраза завершается еще одним облаком дыма.
– А что не так с Яррлом?
– Хм... не сказать, чтобы не так просто... Ну, говорят, будто у его жены дурной глаз, а у дочки язык... К тому же они приезжие. Яррл устроил там мастерскую, когда я был самую малость постарше тебя, и никто по сей день не знает, откуда он родом. Мастер он хороший, но у него что на уме, то и на языке. Короче, ученики в этой кузне не задерживаются. Последний проработал три дня.
– Единственное, что я могу сделать, это попробовать.
– И то сказать, – Джардиш поднимается. – Молотком не стукнешь – гвоздя не вобьешь, не подоишь корову – молока не попьешь.
Поняв намек, поднимается и Доррин.
– Мы отправимся в путь, как только уложим свои котомки.
– Стоит ли так торопиться? Пусть красотка-боец допьет свой сидр.
– Большое спасибо за гостеприимство, – говорит, встав из-за стола, Брид.
– Не стоит благодарности. Я кое-чем обязан молодой Лидрал, а это зачтется мне в счет долга.
Сделав извилистый жест трубкой, Джардиш кладет ее на блюдо и обращается к Джэдди.
– Я пошел на пристань, к баржам. Может быть, на рынке будет зимняя форель.
– Если будет, бери только серебристую. Тусклая горчит.
Пожав плечами, Джардиш натягивает куртку.
Как только он покидает кухню, Доррин поднимается по лестнице, чтобы собрать свои вещи, пока Кадара и Брид заканчивают завтрак. Плотно скатав постельные принадлежности, он укладывает их в седельную суму, надевает куртку и с сумками через правое плечо, посохом в правой руке и спальным мешком в левой снова спускается на кухню.
Брид уже доел темный хлеб и поставил на стол кружку. У Доррина свербит в носу, и он сопит, изо всех сил стараясь не расчихаться.
– С тобой все в порядке? – спрашивает Брид.
– Да, – Доррин огибает стол и подходит к задней двери, которую открывает перед ним улыбающаяся Лисса.
Джэдди, не переставая колдовать над мукой, качает головой.
На свежем, прохладном воздухе зуд в носу Доррина унимается. Когда он открывает стойло, Меривен тихо ржет, поднимая голову над пустой кормушкой.
– Знаю, проголодалась, – бормочет юноша. – Ты у меня все время голодная.
Заглянув в закрома с кормом, он находит овес и совок. Хотя вопрос о корме они с Джардишем не обсуждали, несколько совков овса торговца не разорят. Но от одной этой мысли у Доррина начинает болеть голова. Видимо, придется оставить за этот корм монету – другую.
– Вечно ты мне хлопоты доставляешь, – укоряет он лошадь, наполняя кормушку.
Меривен принимается за еду, а он достает щетку и начинает ее чистить. Головная боль все не отпускает. Убрав щетку в седельную суму, Доррин направляется на кухню.
Кадара и Брид попадаются ему навстречу.
– Ты куда?
– Кое-что забыл, – поясняет Доррин.
– Что? – настороженно спрашивает Кадара. – У тебя вид какой-то... виноватый.
– Я тут лошадке корму добавил... Нужно заплатить.
– Нашел о чем волноваться. Горсть овса торговца не разорит.
– Нет, я должен, – обогнув девушку, Доррин шагает к лестнице.
– Думаю, Кадара, у него нет особого выбора, – говорит Брид. – Он ведь целитель.
– Что тебе, парень? – спрашивает Джэдди, руки которой по локоть в муке, когда юноша вновь появляется на кухне.
– Да вот, хотел бы оставить деньги за добавочный корм.
– Да Джардиш и не заметит, что ты там отсыпал.
– Он, может, и не заметит, но я-то знаю.
– Выходит, малый, ты повязан гармонией.
Доррин кивает.
– Жаль, что таких, как ты, мало. Будь вас побольше, глядишь, и мир был бы получше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186